Смирнов подошел ближе и слегка наклонившись, облокотился рукой о спинку кровати, отчего напряглась всем телом.
— Нет, — тихо сказала, дернув руку, закованную в наручник.
— А если подумать? Подумай лучше, сложи дважды два, Александра, — омерзительно оскалился парень.
И кое-что в памяти всплыло.
— Валь, отпусти, — мама тихо хихикает, пока очередной ухажер тискает ее за грудь, прижав к кухонному гарнитуру, пока она режет овощи, — тут ребенок.
— Она уже большая, — отозвался в ответ мужчина, — все нормально.
Я сижу на кухне и ужинаю, пришла только со школы. Стараясь не обращать на них внимание, я смотрю в тарелку, пытаясь как можно быстрее съесть этот не вкусный борщ. Меня воротит от того, что они, без зазрения совести, вытворяют. Тошнота подступила к горлу и содержимое желудка вместе с супом, грозилось выйти наружу.
«Валя» — какое дурацкое имя, подумала тогда я. Совсем не мужское.
Видела я этого мужчину всего два раза в жизни, в тот вечер и… позднее у него на даче.
Когда он изнасиловал меня.
Я задохнулась от воспоминаний и замотала головой, не веря в это совпадение.
— Очень приятно, а меня Валя.
— Валя?
— Что смешного?
— Да ничего, не бери в голову, — махнула рукой на него и снова принялась читать книгу.
— Мое имя тебя так рассмешило, — не унимался он.
— Извини, у меня просто нет знакомых с именем Валентин. И…, - мешкаюсь, подбирая слова, чтобы не обидеть его.
— Что и? — продолжает он давить.
— Тебе не идет это имя. Все. Доволен? Теперь я могу заняться курсовой?
— А какое идет?
— Ну не знаю, Иван какой-нибудь или Дмитрий. Но не Валя.
— Меня самого раздражает это имя, но это единственное, что досталось мне от отца, — тяжело вздохнув, смущенно улыбнулся в ответ Смирнов.
Нет, нет, нет!
— Этого не может быть, — пробормотала, свободной рукой зажав рот, пытаясь сдержать крик, который рвался наружу, — он твой отец?!
А потом я вижу то, чего не замечала раньше. У Смирнова такие же глаза, как и у его отца. Я вспомнила. Вот почему лицо Смирнова было знакомым все это время. Все последние годы я пыталась забыть эти глаза и эту дурацкую ухмылку. И после того, что сделал со мной этот извращенец, мозг стер все воспоминания о нем, о его имени и чертах лица. Смирнов же точная копия своего отца, чудовища и педофила, и только сейчас я поняла, что эти два человека отец и сын.
Смирнов явно был доволен тем, что я догадалась кто он. Удовлетворение читалось на его лице, а в глазах сверкал гнев и раздражение.
— Ну, наконец-то! — зловеще оскалился Смирнов и расставил руки в стороны, будто был рад моему прозрению, — неужели мы с отцом совсем не похожи? Слишком долго ты меня вспоминала, дорогуша.