В палату вошел врач, а следом медсестра, с просьбой оставить их с Сашей.
Послушав их, я еще раз взглянул на Александру, проверяя ее дыхание: мне нужно постоянно быть уверенным, что она дышит, а затем неохотно покинул палату.
— Как она? — услышал знакомый голос друга, что ожидал меня в коридоре.
— Плохо, — не отрывая взгляда от пола, прошел и сел рядом с ним.
К врачу и медсестре присоединился еще один, и я был обеспокоен — вдруг состояние Саши ухудшилось.
— Насколько плохо? — уточнил друг.
— Настолько, что она не приходит в сознание, врачи, после операции, перевели ее в палату, и не пускают меня, — устало ворчу, опустив голову и обхватив ее ладонями.
— Черт, — выругался Андрей, — что говорят врачи?
— Никаких, остается только ждать. Этот сукин сын не оставил на ее теле ни единого живого места, — повернулся к другу и со злостью продолжил, — если бы мы нашли ее раньше, она сейчас бы не лежала там, — указал на дверь палаты, — а была бы рядом, целой и невредимой! — повышаю голос.
— Влад, успокойся, — Андрей положил руку на мое плечо и сжал его, — ты сделал все, что от тебя зависело, и не твоя вина, что ты не успел, а того ублюдка, — пытается успокоить.
Я молчал, да и к чему теперь искать виноватых. Ведь теперь ничего не изменить. Саша там, в палате, без сознания, и самое главное, что жива.
— А что, если отвезти ее в столицу или заграницу? Может, они смогут чем помочь? Всегда можно найти лучших врачей, — предложил друг.
— Я уже думал об этом, доктор сказал, все возможное они уже сделали, и специалистов и оборудования в этой больнице хватает, — заверил его. Я и сам уже не раз обдумывал этот вопрос и все уточнил.
После нескольких минут молчания, во время которых мы обдумывали каждый свое, я спросил:
— Где он? — голос мой сквозил ненавистью.
— Очень далеко, — усмехнулся друг.
— В смысле? — резко повернулся в недоумении.
— В прямом — сдох. После того, как ты уехал на моей машине, я вызвал ментов и обрисовал ситуацию. Они вызвали скорую. Врачи не успели. И, слава Богу. Такой падали незачем жить, — уже серьезно чеканил Андрей каждое слово.
Я лишь ухмыльнулся и отвернулся, думая над словами друга. Я был рад и зол одновременно. Рад, что Смирнова больше нет, и он получил свое, а зол, потому что не смогу снова истязать его тело и выплеснуть весь гнев и ярость за свою девочку.
— Ты все правильно сделал, Влад, — прервал мои размышления друг, — с ментами я разберусь, не беспокойся.
— Спасибо, — тихо бормочу.
— Брось ты, не за что, — усмехнулся Андрей и встал со скамьи, — я пойду, — взглянул на часы, — утро уже.