— Давай, — пожал ему руку и кивнул.
— Как только станет, что-либо известно о состоянии Саши — держи меня в курсе, — попросил друг. — Может, тебе принести что-нибудь нужно?
— Нет.
— Не раскисай, Влад! Мы поднимем ее на ноги, даже не сомневайся! — попытался приободрить Андрей напоследок, и оставил меня одного.
Я горько усмехнулся. Поднимем. А захочет ли она?
И если мои подозрения на этот счет станут правдивыми — гореть мне в аду. Будет сложно ее переубедить.
Я заснул буквально на пару часов, устроившись на небольшом диванчике, что расположен в платной палате Александры. Правда, врачи были категорически против моей затеи остаться здесь на ночь. Только какое дело мне было до их мнения? Плевать. я не собирался оставлять Сашу ни на минуту в этой больнице. И никто не посмеет держать меня даже в метре от Саши. Я должен быть первым, кого она увидит, когда откроет свои глаза.
Меня разбудили шорох и писк приборов. С трудом разлепив глаза, поверну голову на звуки и увидел силуэт в белом халате, что крутился возле кровати Саши. Протерев глаза, сел удобнее и стал наблюдать, как медсестра проверяет показания с мониторов и записывает что-то в планшете.
— Как она? — как попугай задаю один и тот же вопрос, как только здесь оказывается кто-то из медперсонала.
— Не хуже и не лучше, а теперь покиньте палату, мне нужно сделать процедуры, — сухим тоном ответила женщина и направилась к столу с медикаментами.
— Хорошо, — послушно вышел из палаты.
Усталость налила все тело, мышцы одеревенели от напряжения и болью отдавали в каждой клетке. Сказывались бессонные ночи и неудобный диван. Но я не жаловался и готов был терпеть все, что угодно, главное быть рядом с Сашей, до тех пор, пока она не придет в сознание.
Друзья и медперсонал уговорили меня прервать свое дежурство в палате, чтобы съездить домой, принять душ и переодеться. Третий день она не приходит в сознание. Врачи ничего внятного не говорят и твердят одно и тоже: нужно ждать, что раздражало. Я задавался вопросом: никто ничего не может сделать, и я в том числе!? Проходят дни, и я понимаю, что еще чуть-чуть и не выдержу, сорвусь. И только желание, чтобы она была в поле моего зрения и заверения врачей, что ее жизни ничего не угрожает, помогает сдерживаться и просто ждать. Надеясь, что пройдет минута, и она обязательно откроет свои глаза.
Позже, на исходе третьих суток, во втором часе ночи, я сидел рядом с ней и не мог сдвинуться с места. Мысленно прошу ее открыть глаза. Она должна это сделать, но по-прежнему ее тело лежит неподвижно, а веки не двигаются.