- Ты ждешь, что я вот так с разбегу соглашусь на непонятную ерунду? Я тебе не дура.
- Спорное заявление, - хохотнул Итон. – Но так и быть ограничим. Желание не будет связано с интимом. Лучше?
- И поцелуями! – вставила я. А то знаю этого… гулену, что не неделя – новая пассия.
Парень тряхнул головой и странно улыбнулся. Помниться у сестры Моники на попе вскочил чирь, она за столом с таким же выражением лица сидела.
- Принимается. Ты меня поцелуешь сама, если захочешь.
Что ж, условия приемлемые. Фыркать и шипеть «не дождешься» не буду, сам все понимает – не маленький. Если что, веник по прежнему при мне.
Поиск курсовой начался со знакомой черной нити. Мы выскочили в коридор и… уперлись в комнату напротив. Наверное, полагалось постучать, но доведенная нервами до предела, я шибанула по замку разрядом. Чуть-чуть перестаралась и дверь выпала внутрь с оторванными петлями.
Шесть женских голосов слились в едином визге.
- Так-так-так, - я прошла в комнату с видом инквизитора, только веник заменял топор, - как это понимать, девушки? Что за вандализм? – кивнула на стол со своей курсовой, над которой уже держали три свечи. – Значит, мало того, что воровки, так еще и чужое имущество портите?
Девушек перекосило.
- Паразитка! – взвизгнула обитательница комнаты Сара. – Ты прокляла Итончика! – За моей спиной парень подавился воздухом. – Он весь вечер за тобой ходит как привязанный. Вот и работа твоя по проклятиям! Сейчас сожжем ее и освободим парня!
- Идиотки, - всхлипнула, еле сдерживая истерику, - вы хоть титульный лист украли вместе с курсовой, если читать не в состоянии. На нем тема крупными буквами написана: проклятия невезения!
- Да? – удивленно моргнула еще одна соседка Илия. – А нам показалось…
Эрст не выдержал. Сложившись пополам, он зашелся в громогласном хохоте, размазывая слезы по щекам и периодически икая. Я бы тоже присоединилась к веселью, если бы над моей работой все еще не держали свечей. Главное, гадины, хорошо придумали – огонь-то не магический, отследить возмущение поля было бы невозможно.
Я мрачно перехватила веник.
- А ну-ка отдали мне мою курсовую, пока я жалобу не написала в ректорат. Вон свидетель имеется, проржется и подтвердит.
Зря, похоже, я начала с угроз. Рука у одной девушки дрогнула, и свеча полетела вниз.
- А-а-а! – заорала я, видя, как чернеет пятно прямо посреди листа.
Махнула веником… и пламя полыхнуло сильнее, слизывая остатки слов и прожигая пергамент. Рефлексы у адептов хорошие, вот с мозгами беда. Все шестеро в едином порыве сложили пальцы, выплетая фигуру паса. Со стола щедрым водопадом на пол хлынули потоки, унося ручки, чернила, ложку и ошметки курсовой. Скромные остатки трудов моих четырех дней ткнулись мне в ботинки. В тишине временной хронометр гулко передвинул стрелки на единицу.