Не в первый раз мне интересно, как он может быть таким пренебрежительным. Мы оба были из бедных приемных домов, оба выросли ничего не имея, но вместо того, чтобы ценить все, что дал нам Эшкрофт, Брент просто вел себя так, как будто имеет право на все, что захочет.
Я помню, как в первое Рождество, когда мы оба были с семьей, я не могла поверить, что все подарки, ожидающие нас под деревом, были для нас. Это было словно сон для меня. Чарльз Эшкрофт и его жена изо всех сил старались: игрушки, куклы, игры. Я разворачивала все так осторожно, желая наслаждаться каждой минутой, но Брент разорвал все упаковки всего за несколько минут, а затем закатил истерику, потому что не получил дорогую коллекционную машину, которую хотел.
Оглядываясь вокруг, понимаю, что ничего не изменилось.
— Это последняя, — говорит Андре, когда вещи Брента, наконец, упакованы в холле. — Замки тоже поменяли. Вот новые ключи.
— Спасибо, — говорю ему, беря ключи. — Ты был прекрасен, как всегда. — Я вижу, как улыбка Андре достигает его глаз, и он поправляет шапку, чтобы скрыть это.
— Нужно куда-то доставить коробки, мисс Эшкрофт?
— Нет. Мой брат придет, чтобы забрать их, — говорю я. Я уже написала ему, сказав, что нам нужно поговорить.
Вполне предсказуемо едва прошло пять минут после того, как Андре ушел, я услышала, как лифт со звуком «динь» отправляется из холла.
Я стараюсь взять себя в руки. Мысль о том, что я увижу Брента, заставляет меня чувствовать боль внутри, напоминая обо всех годах, когда я находилась под его контролем. Его манипуляции, его вспыльчивость. Я боготворила его, но только потому, что была такой отчаянной и нуждающейся в любви.
Больше нет.
Я слышу, как его шаги приближаются к квартире. Он останавливается за дверью, затем слышен звук его ключа в замке.
— Блять, — доносится до меня глухое проклятие Брента.
«Будь сильной, — напоминаю себе, — мне просто нужны подсказки о свидетеле».
Я встаю и иду открывать дверь. Брент бросает злой взгляд. Он уже красный от гнева.
— Какого черта? — требует он, толкая меня внутрь. — Почему мои ключи не подходят? И что, черт возьми, все мои вещи делают в холле?
— Ты съезжаешь, — говорю я спокойно.
Брент оглядывается. До него доходит.
— Ты что-то забыла? — Он поворачивается ко мне с жестокой усмешкой. — Я знаю твою маленькую тайну.
— Как и весь мир теперь, — отвечаю я, складывая руки на груди. — Это значит, что у тебя больше нет никакого рычага влияния на меня.
Брент выглядит таким разочарованным, что я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
— Не подумал, не так ли? Теперь, когда меня официально обвиняют в убийстве, ты больше не можешь вымогать у меня деньги. Это означает никакой квартиры, никакой оплаты автомобиля и никаких кредитных карт. Вот так. — И добавляю: — Я уже позвонила и все заблокировала.