— Рад, что тебе лучше, — проигнорировав суть возмущения, как ни в чём не бывало улыбнулся Вирейс.
Но меня его забота не тронула.
— Не уходи от ответа! — я шагнула ещё ближе. — Зачем ты отдал ему договор?!
— А надо было отдать тебя? — всё-таки сорвался братец, нависнув надо мной мрачной тучей.
— Да! Одна жизнь не стоит тех ужасов, что принесёт человечеству этот мнимый мир! Ты же понимаешь, что король не собирается ничего подписывать?
— Как и мы, — отступив, молниеносно успокоился Вирейс. — Розилия уговорила Совет повременить с подписанием нашего экземпляра для проверки чистоты эльфийских намерений…
— И чтобы развязать себе руки в случае необходимости ответных действий? — внезапно вставили от двери, ведущей внутрь дома.
На что мы с братом стремительно повернулись — и лицом к лицу столкнулись с Гильройтом. Без шерсти, хвоста и усов он выглядел совсем как прежде. В смысле, до превращения. Стоял прямо, смотрел уверенно... Даже одежда на нём — и та не претерпела никаких изменений! Не зная и не догадаешься, что ещё недавно он был волком. И лишь лихорадочный блеск в глазах подсказывал — что-то тут нечисто...
— А ты быстро, — переключился на него Вирейс. — Я думал, раньше утра в человека не превратишься.
— Я тоже так думал, — вздохнул эльф. — Откровенно говоря, я вообще не был уверен, что когда-нибудь снова встану на две ноги... По крайней мере, в ближайшие лет десять — точно.
— Погодите! — осенило меня. — Вы что, обратились впервые?!
— Да, — просто кивнул Гильройт. — И так как полного контроля над обеими ипостасями рождённые оборотни добиваются годам к пятнадцати, а то и позже, путём бесконечных тренировок, я полагал, что на овладевание основами у меня уйдёт несколько больше времени...
— Но вы же не оборотень! — не удержавшись, всё-таки влезла я. — Вы просто не можете им быть! Потому что оборотни никогда не превращаются вместе с одеждой!
— Зато вы — превращаетесь, — парировал посол, перейдя на уважительное обращение. Словно хотел увеличить и без того огромную дистанцию, превратив её в настоящую пропасть. — Легко, быстро и безболезненно. Что и натолкнуло меня на мысль обратиться к магии.
— Намекаешь, что во всём виновато их проклятие? — недобро прищурился братец, не пожелав брать пример с собеседника и сохранив панибратский тон в общении.
Что, впрочем, посла ничуть не задело.
— Не намекаю, — твёрдо возразил он. — Я говорю прямо — без участия малышки ничего бы не произошло. Иначе это не объяснить...
— Чушь! — недослушав, отмахнулся Вирейс. — Она ещё слишком мала. А до полового созревания проклятие не проявляется.