Не помню, когда в последний раз я так заводилась. Но Ревский пробуждал во мне столько новых чувств, впечатлений, ощущений, что я уже отказывалась считать.
Одним больше, одним меньше. Разница не существенна.
Я будто заново познавала жизнь и себя саму рядом с Артаром.
- С каких это пор власти оборотней стали такими же упоротыми и дебильными, как у людей? - выпалила я в лицо Ревского. Люда аж попятилась.
Вряд ли Артар еще от кого-то слышал подобное. Но от меня он кажется готов был это принять. Что удивляло и даже обескураживало. Я ожидала агрессивного отпора, думала -он укажет - где мое место. Но Ревский только слушал и шумно дышал.
Я дала волю эмоциям. Толкнула Артара ладонями в грудь и возмутилась:
- Какого черта вы не объясняете, что происходит? И что вообще творится? Артар! Я требую! Говори! Я вижу и чувствую: ты что-то знаешь!
Ревский выдохнул, сходил к графину с водой, налил себе и бросил лед из специальной емкости в морозилке. Мы с Людой ею не пользовались. Но оборотни, что давно жили на юге, привыкли к напиткам с кубиками льда.
После второго стакана холодной воды, который Артар осушил глотком, мое терпение лопнуло.
- Ревский! Черти тебя дери! Да говори уже! Что! Происходит!
Артар оглянулся на Люду, которая опешила от такого обращения с держателем территории. Молчала и только вжималась в диван. Артар включил лампу с приглушенным красным светом и попытался взять меня за руки. Но я настолько вышла из себя, настолько меня взбесили эти его методы: недоговорок и сокрытия важной информации, жизненноважной, как я теперь понимала, что наш контакт подействовал как прикосновение к раскаленной сковороде. Я инстинктивно отдернула руку, отпрянула. Ревский зарычал, ноздри его начали раздуваться. Вербер напрягся так, что я снова увидела, как синяя сетка вен проступила на его вздутых мускулах.
Подскочил, схватил меня, так что я уже не могла ни шевельнуться, ни воспротивиться. Усадил на диван напротив Люды и чуть встряхнул. Знакомым уже жестом поддел пальцами мой подбородок, заставив взглянуть себе в глаза.
- Аля. Это вопросы нашей безопасности. Я скрывал исключительно потому, что боялся за тебя. Так боялся...
Он замолчал, словно подбирал слова. Прикусил губу, и выпуклая капля скатилась на подбородок Ревского, а затем и еще одна и еще. Я чувствовала себя человеком, что попал в бурлящие воды горячих источников посреди ледяного озера. Меня то охватывал холод, обжигая изнутри, то окатывал жар, бросая в сильную дрожь озноба.
Я находилась на каком -то пике эмоций, не в силах ничего сказать или сделать. Еще недавно я была готова бороться за свои права знать, что происходит. Возмущаться, требовать. А теперь я еще и чувствовала боль Артара, его страх, который словно передавался через касание наших тел. Его панику от мысли, что мне причинят вред.