– Чего??? – постепенно приходя в себя, не поняла Ника.
– Это Викентий Павлович, из отдела кадров. Вероника Александровна, вы почему на работу не ходите? У вас отгул по собственному желанию?
***
– Девушка, я говорю, вы выходите?! – толкая её животом, повторила грузная тётка, всю дорогу пихавшая её сумкой и с неприязнью оглядывая Нику при каждом касании. Людей в автобусе было, как сельдей в банке, и судя по запаху, стоящему в салоне, тут использовался тот же рассол.
– Да, да, выхожу, – поспешно ответила Ника, пытаясь сосредоточиться и преодолеть задумчивую рассеянность.
– Как пьяные все, честное слово. Как будто все напились и опохмелиться не могут, – злобно бурчала тётка якобы себе под нос, а на самом деле предназначая сказанное именно ей. – Не пойми, кто в автобусе ездит.
Представляю, что бы она сказала, если бы увидела меня на Лексусе, – подумала Ника.
Осторожно держась за поручень, вышла из автобуса, подпихиваемая злобно торопящейся тёткой.
Про Лексус теперь можно навсегда забыть. Машина пропала, и уже, наверное, разобранная по деталям, служила другим владельцам. А может, далеко в горах радовала местного начальника полиции.
Впрочем, Ника довольно быстро научилась заново пользоваться общественным транспортом. Это было конечно серьёзное понижение статуса, особенно это чувствовалось в такие дни как сегодня, с тёткой. Но она быстро привыкла.
Неожиданно труднее было привыкнуть опять ходить на работу. И вроде бы коллектив остался прежний, и сложности не стали сложнее, но изменилось что-то в ней самой, с трудом справляющейся с обыденным распорядком. Каждое утро Ника отправлялась на работу с таким чувством, с каким, наверное, заставляли себя идти трудиться рабочие на фабриках до революции.
Ничего героического в её бумажной работе не было, но каждый день приходилось идти на работу, как на подвиг. Собрав себя воедино и заставляя двигаться волевым решением.
Жить было на что-то нужно, хлеб да коммуналка сами себя оплатить не могли.
Первый месяц был, конечно, самым тяжёлым. Словно сомнамбула, или, говоря по-простому, лунатик, она часто ловила себя на том, что передвигается как-бы во сне, мало обращая внимание на окружающих и зачастую игнорируя даже светофоры на пешеходных переходах, к немалой злости тормозящих в пол водителей.
Прежде весёлая, бурлящая жизнь по какой-то неведомой причине казалась невозможно пресной, словно суп без соли. Наверно, что-то подобное чувствуют бывшие наркоманы, лишенные привычного и прежде столь необходимого удовольствия.
Как ребёнок, посмотревший в кинотеатре волшебное, приключенческое кино и выйдя из темноты кинотеатра, не верящий в окончательное и бесповоротное возвращение в реальность, Ника какое-то время пыталась заставить себя думать, как бы и что совершить, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, но выхода, впрочем, как и идей, не было никаких.