— Любуйся! Любуйся всласть, милая Аю, — кузнец снял с крюка старое бронзовое зеркальце, она тут же пристроила туда новое.
Подарок не хотелось выпускать из рук, сводить с него глаз. Аю так прилипла взглядом к собственному отражению, что позабыла о муже рядом. Если бы он завалил её на шкуры, как желалось спросонок, довольна бы уже не была. Но Лемба не стал к ней прикасаться: вздохнул и вышел из комнаты.
Аю осталась наедине с зеркалом и долго, долго не замечала вокруг ничего. А потом оделась, причесалась и пошла в малую мастерскую, где давно скучали по ней заготовки серёг, браслетов и подвесок. Даже в трапезную по пути не заглянула, вспомнила о голоде лишь к утру.
Работала жадно, с наслаждением, пока от усталости не задрожали пальцы, не начало печь под веками. Дорвалась! А кто её раньше-то не пускал? Сморгнула, призадумалась — прибрала инструменты, побежала обратно в свои покои.
Снова уставилась в зеркало. Не любовалась собой, не думала, на кого похожа. Глаза в глаза, неотрывно, будто Аю в зеркале знает нечто неведомое ей по эту сторону стекла! Будто можно окликнуть отражение безмолвной речью и спросить… О чём?
Немалым усилием воли Аю отстранилась от зеркала. Вспомнила, что устала и не ела аж со вчерашнего утра. Прикинула время: в трапезную ещё рано, но на кухне уже кто-то хлопочет, готовит завтрак. Лишним помощникам там всегда рады и всегда найдётся, чем утолить голод.
На кухне хлопотала старая Ракиму, тётка Лембы. Помогали ей Вяхи, Дини, Насью и чужак Нимрин. Аю от входа засмотрелась, как он режет мясо, стремительно и ловко орудуя большим ножом.
Гость на то и гость, что не обязан трудиться по дому. Но кто гостит долго, так или иначе участвует в хозяйстве. Нимрину нравится быть там, где много еды и жар от печей, поэтому он чаще всего помогает поварам.
Дострогал большой кусок рогачины, кинул пару ломтиков в рот, облизнулся…
— Эй, Аю, чего торчишь на пороге? — окликнула повариха. — Неужто помочь пришла? Или не дотерпишь до завтрака? К ужину-то тебя не дождались.
— Помогу. И проголодалась.
Аю не слишком ладила с Ракиму… Да она ни с кем в этом доме даже не пыталась поладить — кроме Лембы! Жила, будто гостья. Глупо и странно. Особенно странно, что её здесь ещё как-то терпят!
— Что мне делать, Ракиму?
— Поешь вчерашней похлёбки, глянь в том котле. А потом будем мыть приречник.
Аю быстро утолила первый голод и стала мыть зёрна. Приречника для каши на целый дом нужно много. Чтобы получилось вкусно, его вымачивают от горечи и промывают в нескольких водáх. Мыли все, кроме Ракиму: она обжаривала в больших котлах мясо с кореньями, и Нимрина: он поддерживал огонь под котлами. Дини и Насью переглядывались, тихонько хихикали. Болтают безмолвно? И не болят же головы! Аю могла им только позавидовать. Для купеческой дочки она владела мысленной речью постыдно плохо. Лемба велел учиться, но с кем и о чём ей говорить? Хотя… Да с соседками же! Из дома Углежогов! Об украшениях, которых она, Аю, скоро наделает много-много! Даруна и Нгуна, когда гостили в доме Кузнеца, хвалили её серьги и подвески на ожерелье, хотели себе похожие. Спрашивали, кто мастер, а она и не сказала, что сама. Будто затмение нашло!