С ним никто не разговаривал, к нему никто не подходил. Он превратился в ненужную вещь, которую выбросили. Которая стала бесполезной.
Когда он понял, что Аристон никогда его не полюбит, он окончательно ушёл в себя.
Однажды, когда Афинодор по обыкновению своему сидел в спальне, тупо смотря в точку, поджав под себя колени, к нему подошёл один из рабов и сказал:
– Собирайся, Дильдар продал тебя. Завтра ты переедешь к новому господину. Он ремесленник, может, там будет от тебя какой-нибудь прок.
Афинодор продолжал сидеть на своём месте, не выражая эмоций. Раб подошёл ближе и немного пнул его под зад.
– Эй, ничтожество, ты меня слышал?
Афинодор резко схватил раба за голень и что есть мочи сжал руку, сдирая ногтями кожу раба. Раб закричал и ударил мальчика в плечо, пытаясь забрать свою ногу.
– Прочь, прочь, отпусти! – Кричал он.
Наконец, Афинодор отпустил его ногу. Раб посмотрел на свою голень и увидел кровь.
– Да ты спятил! – Бросил раб и побежал прочь.
Он не хотел больше здесь находиться, хоть Афинодора и следовало бы наказать. Но он не стал этого делать. Афинодор был не в себе. И это было более чем очевидно. Когда раб убегал, Афинодор громко расхохотался. Причём он так смеялся, что скоро начал кататься по полу и задыхаться.
Пока Афинодор смеялся, в лупанарий зашёл человек в плаще. Рядом с ним находилась его свита. Аристон подошёл к нему, так как это входило в его обязанности – приём гостей. Человек был низеньким и круглым. Когда он снял капюшон, юноша удивился.
– Дядя Клавдий? – Сказал Аристон.
Он всегда называл своего зятя дядей. Сенатор кивнул. Сейчас он смотрел по-другому. С сожалением. Словно просил прощения.
– Присядем, – сказал Клавдий и указал ему на свободный столик.
Когда сенатор и его свита заняли ложа, Аристон сел рядом. Он был в замешательстве и не знал, что сказать. С одной стороны, он был рад видеть его, но с другой, ему всё ещё казалось, что этот человек презирает его, презирает как раба.
– Аристон, – начал сенатор своим звонким голосом, голосом человека, который привык выступать перед людьми. – Не знаю, как ты оказался в Риме и уж тем более стал рабом, – Клавдий поднял брови вверх и немного скривил гримасу в удивлении. – Но мы одна семья и мой долг помочь тебе.
– Благодарю вас, дядя Клавдий, я знал, что вы спасёте меня, – проговорил Аристон. Он хотел обнять старика, но тот не позволил.
«Он считает меня рабом. Рабом». Аристон поник головой и Клавдий быстро успокоил его:
– Нет, нет, просто я бы не хотел, чтобы кто-то узнал, что достопочтенный сенатор обнимается с каким-то куртизаном, сам пойми.