Похищение Пуха (Емец) - страница 25
К тому моменту, как подбежали папа и Роман Лепот, Евпатий давно въехал на велосипеде во двор и скрылся. Дети Гавриловы и мама, не получившие от него никаких указаний, ибо Евпатий был личностью немногословной, стояли у открытых ворот и стеснялись войти.
По участку, который казался маленьким, но на самом деле уходил далеко вглубь, бродили куры и поросята. Длиннорогая коза стояла на крыше старой машины и, высоко задрав голову – так, что передние ноги её отрывались от машины, – пыталась отъесть виноградный побег. И это при том, что кругом было полно других виноградных побегов, которые можно было отщипнуть с гораздо меньшими усилиями.
Пока Гавриловы совещались, проходить им или нет, окна дома и окно веранды почти одновременно распахнулись, и оттуда, махая руками и приглашая в дом, стали выглядывать хозяйчики – суровые маленькие грибки Аскольд, Демид и Добрыня. Все они были такие же плотные и немногословные, как и их брат Евпатий. Некоторые с царапинами на носу и все коротко стриженные.
На крыльце, держась за руки, стояли две девочки в холщовых длинных платьях, с короткими косичками и в венках из ромашек, украшавших голову. Они ухитрялись одновременно стесняться и хихикать. На вид им было лет по пять. Гавриловы догадались, что это Предслава и Мстислава.
Видя, что все прочие пока стоят у ворот и с места не двигаются, папа Николай перекинул себе через плечо Риту и отважно отправился знакомиться первым.
Кузнец Антон был, как и его сыновья, настоящий богатырь. Среднего роста, с рыжей, как у викинга, бородой, с плетёным обручем на лбу, он стоял на пороге и плечами и животом ухитрялся занимать всю дверь. Руки у него были не накачанные, но удивительно мощные и жилистые, а запястья такой ширины, какой у лошади бывает кость над копытом. Его жена Маша, напротив, была маленькой, живой, невероятно быстрой и подвижной. Всякий раз, как кузнец, собираясь ответить ей, поворачивал голову на звук её голоса, оказывалось, что его жена уже не там, а где-то в другом месте. Поэтому часто кузнец вместо того, чтобы поворачивать голову к жене, поворачивал её в любую случайную сторону, где шансов увидеть жену было гораздо больше.
– Здравы бывайте, люди добрые! – прогудел кузнец, когда Гаврилов спустил с плеча Риту и поставил её на крыльцо между Предславой и Мстиславой. – А что, у вас одна девочка? Евпатий говорил, вроде много.
– Остальные наши дети там, за забором. А это так, взяли на развод кое-какую мелочь, – объяснил Николай, оглядываясь и созерцая Риту.
Мелочь, взятая на развод, прыгала, бегала, без сил обрушивалась на крыльцо, показывала всем язык, задирала юбку на голову и вообще кокетничала как умела. Это Рита так стеснялась. Мстислава и Предслава прекрасно понимали, что Рита стесняется, и тоже выдавали примерно такие же движения, чтобы стесняться с ней вместе.