– Только не могу забыть…
Взгляд против воли метнулся к массивному шкафу, который был единственной роскошью в этой спальне. Он не вписывался ни в одну комнату, занимая слишком много места, игнорируя даже гостиную своим цветом. Всё же дуб не тот материал, что подходит для вместилища книг, его цвет больше годится для тяжёлого гроба, а не для того, чтобы оттенять своей тьмой широкую кровать, подперев её острым углом.
О, как она поначалу его ненавидела, желая избавиться от странного подарка, который до жути походил на мать супруга, что скрепя сердцем приняла её. Валентина помнила каждый день, проведённый в бревенчатом доме, где даже воздух казался затхлым, пропитанным волевой женщиной, которая подавляла всех, пытаясь всячески унизить свою невестку, демонстрируя, что городская неумеха не чита её сыну-кузнецу и обряд ошибся.
Как много обидных слов в то время было сказано, прежде чем Валя поняла, что брак находится на грани? Как много слёз пролито?
Не сразу она осознала, что жизнь в семье Орловых разрушает её маленькое счастье, то, что, не успев распуститься прекрасным цветком любви, уже обросло бурными ссорами.
И тогда Валентина бросила на карту всё, предъявляя жёсткий ультиматум мужу, желая вызволить того из крепких объятий матери.
«Чего ты хочешь? Жить со мной вожаком или быть вечно её шавкой? Она же тебя даже бетой не считает!» – кричала Валя, вспоминая, как та ставила ей в вину и королевскую кровь.
Как же, наследие предков передаётся лишь по мужской линии, значит её невестка такая же полукровка, как и все, если не хуже. Ведь в отличие от многих, она росла в замке, где любая прихоть юной госпожи сразу исполнялась. Так стоит ли ждать чего-то хорошего от молодой приживалки?
И они уехали, бросив опостылый дом, правда, напоследок, забрав с собой огромный ящик, подарок Марьи Владимировны, которая, наверняка, знала, что их столетняя вещь никак не впишется в новый дом. Как-никак вкусы у поколений были разными, и юная девушка предпочитала мрачным тонам тёплые, нежные расцветки. А этот шкаф стал кусочком дома Орловых, который нахально внедрился в её пристанище, напоминая о своенравной женщине и добром, но слегка глуповатом отце супруга, что часто шёл у неё на поводу, не в силах совладать со своей самкой.
Да… много раз она молчаливо поощряла тягу детей к разрушению, которые будто чувствовали мамину неприязнь к этой вещи и всячески пытались сломать её, покушаясь то на стеклянные двери, то на нижние полки, используя их часто в своих играх, не жалея даже книг, что Валентина трепетно собирала всю жизнь, мечтая о собственной библиотеке.