«Так это был сон, – невесело усмехнулась я, – кажется, этот дом плохо на меня влияет. Ещё немного и сойду с ума».
Грусть тисками сдавила сердце, выжимая слёзы, которые подступили к глазам, норовя скатиться вниз тонкими ручейками.
«Не сейчас, не время предаваться истерике», – резким движением стерев дрожащую каплю, я медленно вдохнула, считая про себя: «Раз, два, три, четыре, – задержала дыхание, стараясь не пропустить на волю лесной воздух, что раздувал собой лёгкие, – шесть, семь, восемь, девять… Нет, больше не могу!» – и длинным выдохом выпустила его наружу.
Маленькое облачко заклубилось рядом и тут же пропало, растворившись в промозглом холоде.
«Так вот, почему я замёрзла, – хоть пуховое одеяло и было обёрнуто вокруг тела, мороз всё же просачивался между складками, короткими поцелуями оседая на коже, – может от этого был такой сон», – с надеждой пронеслось в голове, но где-то в глубине я знала, что это не так, что не холод стал ему причиной.
Внезапно послышался топот босых ног, который стремительно пронёсся мимо моей комнаты, лишь на миг притормозив у двери, словно раздумывая, ворваться сейчас иль повременить.
Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, кто спозаранку может отбивать такую лихую чечётку на деревянном полу.
«Катя, – я зевнула, бросив взгляд на часы, – пять утра. Ну, кто умудряется вставать в такую-то рань?!»
– Слушай, замолкни! – прорычал Данила, выходя из ванны. Его пальцы схватили девочку за капюшон, пытаясь остановить барабанную дробь.
Раздался предательский треск, и Катя обиженно надула губки, когда часть футболки безвольно повисла на щуплых плечах:
– Ты чего? Я одежду искала.
– А, по-моему, ты готовилась к народным танцам, – хмуро произнёс её брат, разглядывая бесформенный свёрток, лежащий в руках сестры. Ярко-красная ткань с надписью "psycho" была ему знакома:
– Моя футболка?! – взревел Данила. – Кто тебе разрешил её взять?
– Мама. Она сказала можно, – ответила Катерина и рванула к лестнице, чтобы, как можно скорее, сбежать от взбесившегося парня.
– Мама! – голос Данилы, словно гром, разрезал тишину. – Какого чёрта ты дала ей мою одежду?
Я натянула подушку на уши, надеясь, что это смягчит возмущённые крики, которые последовали дальше: «Пусти!», «А ну отдай моё полотенце!», «Маленькая зараза», «Мама, она меня укусила», «Ты с ума сошёл!» и так далее. Весь дом ожил, затрясся и наполнился звуками.
«Интересно, у них такое каждое утро или это вызвано моим появлением?»
Взгляд метнулся к полу, где расположился на ночь Костя, благородно уступив место на своей кровати, не забыв, правда, упомянуть, какая великая честь возлежать на подобной постели, и я должна понимать, на какую жертву он пошёл, соглашаясь на жёсткий матрас.