Юрка огляделся по сторонам: куда же его занесло? Вокруг была та же жара, тот же песок, но он почему-то лежал в пыли, а перед глазами его торчал диагонально-полосатый пограничный столб. От расстройства Юрка даже, казалось, летать разучился. Сидел на гудроне шоссе и не двигался с места. По шоссе, крепко задев невидимого ангела боком, полз танк. Танк ехал домой, сминая гудрон. Танк пыхнул на битого ангела соляркой. За первым танком накатывался второй, и Юрка, опасаясь, как бы встреча с ним не вышла бедой дембелям, кое-как приподнялся, оторвался от шоссе и полетел в ту же сторону.
На этот раз он не спешил, летел себе помаленьку, со скоростью среднего самолета, и земля под ним расстилалась, открывая взгляду пески и заболоченные поймы, коптящие небо заводы и неухоженные поля.
"Если я ангел смерти, что же все-таки это означает? - думал Юрка мучительно, - и что может меч в моих руках? Оружие это или просто знак отличия, вроде удостоверения? Главное - посоветоваться не с кем, совсем не с кем поговорить".
Конечно, лучше всего было бы посоветоваться с кем-то своего ранга, только где же такого взять? А еще считается, что у каждого человека свой ангел есть, хранитель. Обман! Кабы у каждого, так их сколько было б! "Может, не надо мне убивать, а просто заняться какой-нибудь охраной. Для охраны тоже оружие нужно, меч нужен. Кого бы мне выбрать, чтобы охранять? А если - маму?" - но додумавшись до этого. Юрка только сильнее расстроился. Он знал почему-то, что быть маминым ангелом-хранителем - не его удел. Он и явиться-то матери боялся. Не за себя, за нее боялся. Хотя мама-то как раз все могла понять и нашла бы, что посоветовать.
С архангелами же связываться Юрке не хотелось. "Господи!" - позвал он осторожно, но не получил ответа. Ясно, не до того Всевышнему, чтобы каждому его права и обязанности толковать.
И тут донесся до Юрки звук, резкий сначала, а потом громкий, раскатистый, отличный от других. Юрка полетел на этот звук, будто поймали его на крючок и потянули за леску. Звук нарастал, наполнялся цветом. Из всех шумов эфира он один был живым и манящим.
Пели колокола.
Юрка сделал круг над этим красным звоном и спланировал к высокой соборной колокольне.
Красный звон обволакивал приднепровский пейзаж. Осенним пламенем горели задумчивые акварели.
Звон был воскресный.
На колокольне Юрка увидел не скелет, но что-то вроде фигуры звонаря, истово раскачивающегося. И внизу, у собора, среди привычных уже скелетов, овеянных легкой дымкой, оказались вполне вещественные тела. Не страхом, болью или желанием веяло от этих немногих людей в толпе костяков, а незнакомым дыханием веры. Что-то подсказывало Юрке, что тут его смогут увидеть, и он предстал перед одним из тех, кого сам видел во плоти, перед высоким сутуловатым мужчиной средних лет, стоящим в отдалении от основной массы, в боковом приделе. Мужик не рухнул на колени, а опустился медленно, будто сел, и заговорил шепотом, но не с ужасом, а, кажется, даже с радостью.