Хасс спустился на землю и, небрежно бросив поводья, подошел к едва различимому переходу, вокруг мерцающей грани которого вились ледяные искры — отголоски Сеп-хатти, рвущегося следом за ними.
Мужчина снял рукавицы, заправил их за пояс и протянул ладони к дрожащей пелене. Она будто съежилась от его прикосновения, замерцала и заискрилась еще сильнее. Аккуратно нащупывая обрывки магических линий, Хасс потянул, сначала осторожно, чтобы не разорвать хрупкую паутину, потом все сильнее, стягивая нити в один пучок, сминая переход, наматывая на кулак неподатливую силу.
Ким наблюдала, как неспешно, но неотвратимо кхассер стягивает края пространства, закрывая проход и ощущала, как с каждым биением сердца в ней гаснут отголоски надежды. Это был путь домой. Единственный, о котором она знала.
С тихим шипением переход закрылся, синими искрами заскользил по рукам, а потом и вовсе погас.
— Все, — Ройс сполз с вирты, — в бездну эти горы.
Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.
Настроение у воинов поменялось. Еще пять минут назад они были похожи на мрачных демонов, а сейчас, оказавшись на другой стороне, облегченно выдыхали. Только Хасс был все таким же. Молчаливым, собранным, внимательным. Он обвел взглядом вытянутую опушку, на которой они оказались, прислушался к напряженной тишине и удовлетворенно кивнул:
— Мы у истоков Бурмиллы.
— Лучше, чем в прошлый раз, когда закинуло к южным болотам и пришлось неделю выбираться из зловонного тумана, — Верн стаскивал с головы капюшон, — жарища.
Из морозной зимы, царившей в долине Изгнанников, они попали во влажное лето Андракиса. Несмотря на солнце, уже клонившееся к горизонту, и полное отсутствие туч, казалось, что вот-вот пойдёт проливной дождь. Воздух был плотным, наполненным влагой и сладостью разогретых цветов. От него на коже выступала испарина и отчаянно хотелось пить.
Ким было жарко, она не спешила расстегивать теплую одежду, как это делали окружающие ее мужчины. Они с нескрываемым облегчением скидывали тяжелые меховые плащи, сворачивали их и крепили к седлам. Даже Хасс и тот раздраженно сдернул верхние петли, расстегивая широкий ворот.
Пленница же наоборот глубже натянула капюшон и нахохлилась, словно маленький воробей. Даже рукавицы не сняла. Ей казалось, что сделай она это и обратного пути точно не будет.
— Хасс, как насчет того, чтобы сделать крюк до реки? От меня разит, как от загнанной вирты, — Верн понюхал свою холщовую рубашку в области подмышки и сморщился.
— Не только от тебя, — со смехом поддержал еще один из воинов.
— Подумаешь, нежные какие. Вонь им не нравится… Мухам вон очень нравится, так и вьются.