Ким отпрянула, с трудом вырываясь из грубых рук.
— С характером что ли? Мигом обломаем. Будет как шелковая, — разноглазая женщина говорила о ней, как о приблудной собаке, — что ты хочешь, что бы я сделала с ней, кхассер? На тяжелую работу она не годится, но могу отправить к котлам, пусть помогает готовить. Или пусть обстирывает. Или воинам могу отдать, пусть развлекает их по шатрам. На свежее тело много желающих найдется.
— Никаких шатров, — процедил Хасс сквозь зубы, стащил с себя один из амулетов и повесил на шею своей пленнице, — она предназначена для императора.
— Как скажешь, — Орлада склонилась в послушном поклоне.
— Головой за нее отвечаешь, — обронил он и, больше не взглянув на Ким, вышел из шатра.
— Чего встала? — новая «хозяйка» схватила ее за руку и потащила вглубь шатра, — думаешь, на отдых попала? Ты на амулет этот не смотри. Приведя тебя ко мне, Хасс четко дал понять, кто ты. Рабыня, такая же, как и все захваченные. А камушек этот только для того, чтобы каждый желающий тебе под юбку не лез.
Она открыла сундук и долго там копалась, перебирая ношенное барахло.
— Переодевайся, — швырнула ей в руки что-то серое из грубой мешковины, — хвеллы ходят в этом. Поторапливайся!
Ким развернула рубище и ужаснулась. Да в монастыре Россы по сравнению с этим просто царские наряды были!
Единственный янтарный глаз потемнел, и в тот же миг у нее по спине поползли огненные искры. Больно! Не внутри, как это было с кхассерами, а снаружи.
— Особое приглашение нужно? — искры, превратились в огненные плети, вгрызающиеся в кожу.
Всхлипнув от боли, Ким начала расстёгивать рубашку. От волнения руки дрожали, а пальцы не слушались. Она путалась, ошибалась, теряя драгоценное время.
— Испытываешь мое терпение! — Орлада рванула ее за ворот, но Ким с неожиданным для себя проворством отскочила в сторону.
— Это не моя рубашка. Ее дал мне…Хасс, — она впервые произнесла это имя вслух, чувствуя, как оно горечью растекается на языке, — наверное, надо вернуть.
Бросить в равнодушную физиономию, чтобы подавился своими подачками.
Орлада нахмурилась, подошла ближе и принюхалась, едва ли не уткнувшись носом в ее плечо.
— Действительно его. Украла? — темные брови сошлись на переносице.
— Он сам отдал. У меня нет своих вещей!
— Сам? — надсмотрщица посмотрела на нее как-то странно, с недоверием. Потом пожала плечами, — что ж этим и займёшься. Выстираешь ее. Потом починишь. А я пока придумаю, куда такую чахлую хвеллу можно пристроить. Переодевайся.
Ким больше не спорила. Стащила с себя рубашку кхассера и надела вместо нее серое, мешковатое нечто, едва прикрывающее колени.