— У них праздник, а это значит, что потом…они придут.
— Придут? — переспросила Ким.
— Вольные женщины сами выбирают себе мужчин. Тех, которые сильнее, ловчее, удачливее. А мы…мы не имеем права отказать. Так что мой тебе совет, забейся в самый темный угол, свернись в клубок и молись своим богам, чтобы тебя не заметили.
От этих слов, наполненных горечью, по спине прошелся мороз. Оказывается, день — это не самое страшное время. Там только жара и работа. А вот ночью… Ночью на охоту выходят чудовища.
— Как тебя зовут?
— Ким.
— А я Юлея. Тебе надо перевязать руки, а то завтра будет еще хуже. Я на прошлой стоянке нашла несколько кустиков равнинника. Он снимает боль.
Ким скорее угадывала, чем видела, как Юлея сунула в рот листья, пахнувшие одновременно горькой мятой и смородиной, и начала их тщательно пережевывать.
— Давай сюда, — прошамкала через пару минут, громко сглатывая слюну.
Ким покорно протянула руку и тут же почувствовала, как аккуратные тоненькие пальчики размазывают кашицу по пылающей ладони.
— Вторую, — скомандовала Юлея.
Потом она оторвала от подола полоску ткани и плотно замотала изувеченные руки:
— Не вылечит, но станет немного легче.
— Спасибо, — едва слышно прошелестела Ким. От такого неожиданного участия и заботы и нее первые за день защипало глаза, и по щеке скатилась первая слеза.
— Не знаю почему, но Лара взъелась на тебя. Ты с ней не связывайся. Она противная девка. Сама только недавно сидела рядом с нами, но потом удачно прогнулась перед Орладой, подставив одну из своих. За это получила серебряное кольцо и право называться рыссой.
— Что значит рысса? Она вольная?
— Нет. Тоже рабыня, просто на ступеньку выше, чем хвеллы. Почувствовала власть и теперь житья от нее нет, но к тебе она особенно жестока…
— Может хватит болтать? — раздался грубый резкий голос другой рабыни, и его поддержал ропот остальных, — ночь и так коротка, еще вы тут со своими разговорами.
Юлея тут же замолкла и отползла в сторону, а Ким еще немного посидела у светлой полоски, глядя на тот кусочек неба, который было видно в прореху. Оно было темнее, чем в долине. Черное, бархатное, с россыпью огромных, ярких звезд. Красивое. Как и музыка, доносящаяся до их шатра.
***
— Подъем, красотки! — хриплый голос ворвался в ее сон, — встречайте настоящих мужчин.
Сонно моргая, Ким приподнялась на одном локте, пытаясь понять, где находится и что происходит вокруг.
О, Трехликая! Она заснула прямо возле входа, нелепо растянувшись на боку. На самом виду! И прятаться уже было поздно.
В шатер пришли трое. Двое совершенно одинаковых, бритых наголо молодых воина — явно братья, и еще один постарше с черным чубом на макушке и шрамом, проходящим через уголок губ, отчего казалось, что одна половина его лица кривилась в недоброй усмешке.