Под грудью небольшая полоска, на правом ребре до сих пор желтый синяк, на ключице неровные шрамы. Тянусь к ней, а у самого рука трясется. На правом предплечье кривой неровный шрам – будто по кускам собирали. Поперек живота через пупок крестообразный разрез.
Мне хочется кричать. Разорваться того ублюдка, что делал это с ней. Сделать ему в сотни раз больнее, наблюдать за его агонией и наслаждаться ей. Я чувствую ее боль, как свою… Мне даже представить страшно, что привело к этим шрамам. Каждый из них как ножевое под дых.
Мне хочется плакать, как маленькому мальчику. Огромный сгусток из злости и слез поперек горла стоит и я сглатываю его. Пропихиваю внутрь, потому что сейчас ей это не нужно. Ей нужен я. А она нужна мне.
Я тянусь к ее шраму, как к святыне, как к искуплению собственных грехов. Идеально чистый ангел, исполосованный грязными руками ублюдка. Я порву его, разорву на куски, когда найду. А я найду его.
Делаю шаг и она вздрагивает. В темноте комнаты виден блеск ее воспаленных глаз. Я веду жадно глазами по ее телу, но Нина вдруг руками свой живот закрывает.
– Это уродство, – кривится, всхлипывает. Умоляет меня отпустить ее, и это, бл*ть, убивает меня. Я хочу, чтобы она знала, какой я вижу ее…
Касаюсь ее ладони. Осторожно, хотя мне это дается п*здец как тяжело. Но я боюсь напугать ее, поэтому давлю собственного зверя внутри. Отстраняю ее руки и падаю на пол. Падаю на колени туда, где лежит ее одежда. Я такой же лишний, как эти чертовы тряпки. И я не уверен, что именно я достоин ее, что именно я заслужил этот кайф – быть с ней. Но она моя. Пусть я конченый мудак, но не собираюсь отдавать ее никому.
Нежными касаниями по плотной поверхности, по каждому рубцу провожу, изучая ее, будто слепой. Запоминаю тактильно каждую выемку, каждый шрам. Она все еще дрожит. Касаюсь губами ее живота, пробуя ее. Ох*ренная. Взрыв вкусов на языке. В штанах уже колом стоит и трясет всего. Упираюсь лбом в ее живот, обнимаю ее осиную талию, а она руки на голову мне кладет, словно только сейчас начинает верить мне. Верить в то, что она – моя.
– Зачем? – шепот, дрожит голос. Не знаю, что хочет сказать. Да и не важны ее слова сейчас.
Поднимаю на нее глаза. Маленькая, худенькая, испуганная…
Поднимаюсь на ноги.
– Красивая моя… маленькая моя девочка.... – покрываю поцелуями ее лицо влажное, стираю с ее лица эту влагу соленую и понимаю, что для нее я хоть всю жизнь простою на коленях. И если ей нужно будет, грудак вспорю и вытащу оттуда все, что имею и отдам. Только бы не видеть больше этот еб*чий страх и боль в ее глазах. Это намного хуже, чем сотни нокаутов и прочей х*йни.