Я шмыгнула носом. Мне не хватало этого нашего общения. Легкого, дружеского, но с нотками флирта, когда Дамиан отпускал мне комплименты, а я имитировала смущение, но с удовольствием их принимала. Или когда я валялась на кожаном диване в его кабинете, провоцируя распущенным корсетом, а он в какой-то момент прижимал меня к нему, набрасываясь с поцелуями… Да, определенную грань мы не переступали. Но… С каждым разом заходили все дальше.
Слезы навернулись на мои глаза, когда я подумала об этом. Ведь теперь все это стало прошлым. Сладким прошлым, сотканным из иллюзий, когда я еще думала, что могу однажды встать на первое место в сердце Дамиана. Когда мечтала, что он полюбит меня, а ее – забудет. Свою покойную жену. Но теперь каждый раз при одном взгляде на Дамиана я вспоминала пушистый рыжий хвост анелоны. И жестокие, но правдивые слова моего мужа: «Я ненавижу тебя! Лучше бы ты умерла! Ты, а не она…»
Ком подкатил к горлу. Я не знала, как это простить. Как смириться с таким отношением Дамиана ко мне. Поэтому, чтобы не наломать дров, предпочитала избегать его общества. Это было сложно. Привыкший к нашим посиделкам муж учуял неладное, как охотничий пес. Он подкарауливал меня рано утром, когда горничная зашнуровывала на мне корсет и расчесывала волосы. Изредка заходил в мою лавку, которая, к счастью, находилась в городе, на главной улице, и поэтому Дамиан не мог постоянно пропадать, сбегая из дворца ко мне.
Я слегка забросила дела империи, полностью погрузившись в жалость к себе и работу в лавке. Пытаясь отвлечься.
Даже сестра заметила неладное и несколько раз пыталась осторожно вывести на откровенный разговор. Я отмалчивалась, не готовая открыться даже Элеоноре. Меня душил стыд. Как я, взрослая самостоятельная девушка, могла так низко пасть, попрошайничая взаимность у человека, которому не была нужна ни капли?! При одной мысли об этом меня тошнило. И слезы в подушку по ночам сделались моими частыми спутниками.
***
Ястреб вошел в лавку императрицы в первый раз и огляделся. Прилавок служил одновременно и витриной, которая протянулась вдоль всей задней стены и была до отказа забита разной мелочью вроде чая, любовно расфасованного в мешочки с яркими ленточками. Осмотр сильно осложнялся слоем пыли – похоже, Катя не успела до конца довести лавку до ума – и многочисленными отпечатками липких детских пальцев. Ястреб поморщился, вспомнив о троих оборванцах из приюта на Земле, притащившихся в Литорию следом за Катей. Кажется, они были здесь частыми гостями?