В этом страстном и пленяющем поцелуе я и не заметила, как мы уже оказались на кровати и стягивали друг с друга одежду. Наши языки долго сплетались, лаская друг друга, губы горели и от укусов, что случались в порыве страсти. Наши обнажённые тела горели от жара и прикосновений друг друга, становились красными, покрывались блеском проступившего пота.
Макс первый прервал поцелуй, резко уложил набок и лёг позади, прижав меня спиной к своей груди, медленно оглаживая тело ладонью. Дойдя до груди, Максим с особым чувством, зажал между пальцев чувствительные соски так, что я взвыла. Наши сердца неистово колотились в унисон, разнося по венам вскипающую от возбуждения кровь. От желания и похоти всё плыло перед глазами, комната словно дрожала в их нереальной дымке.
Я прогнулась, ещё сильней прижимаясь лопатками к груди Макса. Уложив голову ему на плечо, я прижалась бёдрами к его паху, ощущая твёрдость члена.
— Писательница моя, — шепнул на ушко Макс, тут же прикусив мочку уха.
— Твоя, только твоя, — ответила ему я, словно в бреду.
Мне не хотелось думать и подбирать какие-то слова, что-то глупое вырывалось и бездумное, а все мысли были о том, как унять это неистовое желание, в действительности став его. Я была словно кошка в марте и всё потерялось в этом желании.
Поглаживая грудь и спускаясь ниже по животу, Максим подхватил мою ногу и заставив её согнуть отвёл в сторону. Несколько раз провёл твёрдой плотью по выступавшей от желания влаге, заставив задерживать дыхание в сладком предвкушении и вошёл всё же неожиданно, едва качнувшись и отстранился перед этим. Мой стон от несущегося по каждой клетке тела нечеловеческого удовольствия заполнил комнату, заводя меня тем самым ещё сильней. Вместе с нежными, но выверенными движениями бёдер, Максим продолжал ласки. Целовал шею, зарывался носом в волосы шумно втягивая носом мой запах и шептал на ушко нежные слова, о том какая я красивая, как любит и признавался, что буквально подыхал все эти дни без меня. Мои стоны под каждым его толчком становились всё тише и тише, превратившись по итогу в скулёж и подвывания. Из-за несвойственной Максу нежности, я привыкшая к его напору и дерзости в сексе не могла дойти до пика и испытать то чувство словно разлетаюсь в оргазме на тысячи кусочков. При этом чувствительность была куда сильней, накрывало с каждым нежным толчком невероятным напряжением. Максим не меняя темпа и продолжая шептать на ушко что-то для моего слуха уже неразличимое, но важное, прикоснулся подушечкой пальца к клитору. Мягкое круговое движение вкупе с последним глубоким толчком и он замер пульсируя во мне, придержал меня, когда я задрожала от раскатившихся по телу судорог оргазма.