Начальник охраны проводил меня в новые, человеческие апартаменты. Никаких клеток, стальных прутьев и прочего ужаса. Комната в светлых тонах, обставленная по-современному. На рабочем столе даже стоял ноутбук, а рядом с ним лежала подозрительно знакомая мне сумочка.
— Это моя? — спросила я у Вадима Сергеевича.
— Ваша, Татьяна, — официальный тон и никакой детки от мужчины заставили меня в удивлении обернуться.
Так и есть, в комнату зашёл Влад, а при нём Влад Сергеевич вёл себя более сдержанно.
— Спасибо Вадим, ты можешь идти, — отпустил Влад начальника своей охраны, а сам подошёл ближе ко мне.
— Сумка моя, значит, я могу её взять? — спросила я, получив сначала вместо ответа жутковатую улыбку от Влада.
В общем, он был каким-то больным на голову, и эта мысль у меня из головы никак уже не шла.
— Тебя здесь не держат пленницей, но и отпустить я тебя не могу. Будешь свободна, когда Лиза получит свою долю твоей волчьей неуязвимости перед болезнями. А пока, ты можешь позвонить родителям и, например, своему любовнику. Кстати, я вчера так и не дождался твоего ответа по поводу его приглашения на приём, пригласил на своё усмотрение. Всё равно пронюхает, где ты и явится сюда, — договорив, Влад ещё раз посмотрел на мои губы, а именно туда, где у меня раньше был шрам и вышел из комнаты, бросив напоследок: — В шкафу всё для вечера, будь готова к восьми часам.
Услышав о Максе, волчица внутри меня вся трепетала от предстоящей встречи со своим волком. Я же, получив свой телефон с тысячами пропущенных, скорей набрала мамин номер.
— Доченька, это ты? — всхлипнув, спросила мама, как только ответила на мой звонок.
— Да, мама, я. Ты не плачь, пожалуйста, со мной всё в порядке, — попросила я, сама едва сдерживая слёзы. — Я скоро освобожусь и приеду к вам. Как папа?
— Папа поседел весь, во что ты впуталась Таня? — плача с новой силой, спросила мама.
— Мама, ты же видела?
— Да, но... неужели это правда? Тебя не сдадут на опыты? Ты? Как ты будешь жить дальше? Такая... Кто с тобой сделал это зверство? — в шоке спрашивала мама, но я нисколько на неё не обиделась, а волчица могла бы, только она была вся в предвкушении встречи с волком. Ей было вовсе не до того, что там считала моя мама.
— Мамуля, я это я, всё будет хорошо и не надо паниковать, прошу тебя! Я тебя очень люблю, папу поцелуй, а мне пора бежать. Скоро встретимся! Целую! Люблю! — выкрикивала я, пытаясь заглушить рвущиеся наружу слёзы.
— Поговори хоть с отцом-то! — прервала мама мою попытку слинять от тяжёлого разговора.