— Нахрен-нахрен, Жорж! Опять жути нагнал. Я теперь что должен наверх докладывать? Что таких как ты может быть не один, не два, и что вам всё быстро надоедает?
— Ну доложи, что в ноябре восемьдесят восьмого в Армении будет мощнейшее землетрясение, и ему плевать на мои предсказания и ваши меры противодействия, оно всё равно будет.
— Через два года? А где конкретно?
— Тот случай, когда достанется многим, десять баллов из двенадцати по Рихтеру. Эпицентр в Спитаке, насколько знаю. Двадцать пять тысяч погибших официально. Пол Армении развалит.
— И что с этим делать?
— А тут уже ничего не сделаешь. Уровень сейсмоопасности ученые в регионе занизили. Жилые дома построены из говна и палок, разворовано при строительстве всё, что можно. Предупреждать людей бесполезно, наверное. Армяне вас же и обвинят, скажут — Советский Союз испытывал на нас новое оружие.
— Серьезная информация. Еще что-то можешь рассказать?
— Да легко! В следующем году один немец попробует на легкомоторном самолете пройти нашу систему противовоздушной обороны.
— И как?
— Да легко! От Хельсинки до Москвы на малой и сверхмалой высоте с посадкой на Красной площади.
— Вот же врешь!
— Вру, сядет на Москворецком мосту, который за Красной площадью.
— И что, никто не перехватит?
— Несколько раз. Только после того южно-корейского Боинга начальство будет ссать отдать приказ сбить гражданский самолет.
— Да уж, начальство, оно такое. Оно может. Но всё равно как-то не верится.
— Петя, нас не хватятся? У меня обед, у тебя небось тоже кормежка какая-никакая должна быть. И секретаря мы с тобой выжили из кабинета. Кстати, еще легенду надо озвучить для меня и тебя. Ты вообще зачем тут? О чем меня пытал?
— Ну ты же Прокопенке соловьем разливался, как комитетчики тебе помогали с турниром по практической стрельбе. Я рапорт читал. Вот и наведешь порошу, мол инструктировали не вздумать учудить центр подготовки, чтоб конкурентов не плодил. Шутка. А вообще, Жора, ты из какого года?
— Да пошел ты!
— А серьезно?
— Из двадцать первого ровно на сорок лет провалился в восемьдесят первый.
— Солидно так-то. Это тебе полтинник был с лихом. А я с тобой на «ты», не обижаешься?
— Да пошел ты!
— А еще вопрос, Жора, какое у тебя было звание там?
— Хорош стебаться, я работягой там был, вагоны ремонтировал.
— Ага, вот и словечко незнакомое проскочило. Я так прямо верю, что ты там вагоны чинил. У вас все слесаря так оружием владеют? Я начинаю переживать за наше будущее.
— А вот это правильно. Переживай, оно скоро наступит. Помню, у меня в ЦУМе кинжал из ножен выпал на ходу, и прямо на ногу вниз рукояткой во время шага. Летел, блестел лезвием и звенел по каменному полу. Угадай, что потом было?