Тот факт, что мы, похоже, пришли к самому темному крылу дома, явно не имевшему выхода к солнечному свету, уже натолкнул меня на мысль, которую я до этого старательно отгоняла.
И продолжаю отгонять, зачем лишний раз каркать.
Стук в дверь и тихое «войдите» по ту сторону прошли немного мимо погруженной в размышления меня, но вот вход в темное душное помещение я осознавала уже в полной мере.
Почти полностью уверенная в том, что увижу.
Маленький мальчик, которому на вид было не больше десяти человеческих лет, лежал на шерстяном ковре, закутавшись в толстое одеяло, и вяло перебирал лежащие перед ним стеклянные игрушки. Бледность его лица готова была посоперничать со штукатуркой на потолке, а жидкие светлые волосы были настолько тонкими, что казались прозрачно-болезненными.
Но не это все было важно, а три желтые чешуйки, проступающие на его скулах.
Змеиные чешуйки, не драконьи.
— Привет, Кейн, — тихонько произнес Андриан, рукой остановив меня прямо на пороге, — как поживаешь?
Мальчик на вопрос никак не прореагировал.
— Он сегодня рассеян, — извиняющимся тоном произносит незамеченный мною ранее стоящий рядом с дверью старик-гувернер, если судить по его форме. — Никак не может на ком-то сосредоточиться.
Еще бы, вы же с ним на всеобщем пытаетесь разговаривать.
— Привет, — тихонько шепчу на змеином, и мальчик тут же вскидывает голову. В его глазах мелькает лучик радости и надежды, но увидев меня, взгляд грустнеет. Тем не менее, на игрушки ребенок обратно не отвлекается, рассматривает меня с искренним любопытством.
— Умеешь говорить? — спрашиваю.
Мальчик слегка мотает головой из стороны в сторону.
— Но меня понимаешь?
На этот раз ребенок кивает.
Ну замечательно.
У меня остался только один вопрос:
— И где у нас мама? — обращаюсь к Андриану уже на всеобщем, едва сдерживаясь от того, чтобы кому-нибудь что-нибудь не сломать в профилактических целях.
— Мама нас навещает редко, — невесело хмыкает мой дракон, — и нашей жизнью особо не интересуется, — поймав мой ну крайне вопросительный взгляд, продолжает: — змеи ветрены. — Пожимает плечами так, словно это все объясняет.
Ну да. Так и летаем, так и летаем…
— А ты можешь ее как-нибудь разыскать? — стараюсь говорить спокойно. — Мне так много хочется ей сказать…
— Может быть и смогу, но не быстро, — Андриан явно начинает что-то заподазривать,
— Астра, она просто не склонна к семейной жизни, а Кейн… она сказала, что ему уже ничем не помочь, потому что мальчики змеями быть не могут. Что это отклонение, вырожденная ветвь, уродство… И я отчасти могу понять ее отстраненность: Кейн только выглядит, как почти нормальный, а на самом деле не может ни ходить, ни говорить, ни усваивать новое. Его развитие остановилось где- то на уровне трехлетнего ребенка, и что бы мы ни делали, он не может преодолеть этот рубеж. Кроме того, он плохо усваивает пищу, апатичен и его трудно чем-то заинтересовать. Наш семейный доктор, считает, — Андриан запнулся, — считает, что ему осталось не долго.