Для того, чтобы обставить домик, нам с сыном потребовались две поездки в торговый центр и несколько часов ожидания. После чего, наблюдая из глубин хайтековского дивана, как преобразилось наше жизненное пространство, я с каждой минутой всё острее ощущала, что праздником здесь и не пахнет.
–– Ты можешь пригласить товарищей на новоселье, – говорю я сыну, чтобы хоть как-то спасти положение.
Он отвечает не сразу и не с такой готовностью, как можно было бы ожидать от молодого человека, переполненного жизненными силами и потенциалом общения. Невооружённым глазом видно, что расталкивание по полочкам книг, тетрадей и каких-то электронных причиндалов доставляет ему большее удовольствие.
Товарищи состоят из двух «головастиков», один из которых – небезызвестный Вадик Попов, и некоего маломерного существа, сверху прикрытого тёмно-зелёной «водолазкой» и обёрнутого внизу чёрной кожаной юбкой. Две спички в колготках, торчащие из-под неё, и нечто вроде плюмажа, венчающее всё это создание сверху, придают ему неуловимое сходство с пернатым. Кое-как поучаствовав в обязательных первых тостах, вся компания принимается наперебой обсуждать свои сугубо профессиональные дела. Не желая слушать их птичий язык, я удаляюсь в свою комнату, и они этого даже не замечают.
Уединение не тяготит меня. Я валяюсь кверху носом на просторной кровати, просто физически балдея оттого, что всё определилось, что теперь мы будем рядом со взрослеющим сыном, детство которого прошло хотя и со мной, но как-то отдельно, словно в параллельных плоскостях. И вот наконец-то наступают благодатные времена. Времена общения практически на равных. И мы сможем сказать друг другу что-то такое, до чего никак не могли дорасти раньше, но что непременно должны успеть сказать. Что он остаётся моим до тех самых пор, пока какая-то другая не завладеет им настолько, что просто невозможно будет не уступить его ей. Но это, слава богу, случится не завтра. А завтра я обновлю эту шикарную кухню уже по-настоящему. Каждый день буду готовить ему завтрак и провожать в университет. Потом писать свою докторскую, делая перерывы для того, чтобы проветрить мозги и полить, подвязать, поправить, прополоть, подкормить свои любимые растения. Вечером он будет приезжать на нашей «малышке». Мы будем ужинать, делиться новостями, и этот мой праздник будет продолжаться ещё много-много дней. Сколько бы он ни продолжался, я буду благодарить создателя за каждое мгновение.
Я поворачиваю голову, и мамина Казанская в полумраке комнаты осеняет меня светом своего лика. Она улыбается, радуясь за нас, и молчаливо подтверждает, что в этом празднике нет более места никому другому. Вся погружённая в чувства, я едва слышу, как стихают голоса в гостиной, хлопает входная дверь и фырчит отъезжающая машина. Должно быть, вскоре я задрёмываю, потому что не слышу, как возвратился сынуля, и плохо представляю, сколько времени он отсутствовал. Он входит ко мне, не зажигая света в комнате, так, что только в глазах отражаются блёстки уличного фонаря, и садится на край кровати. Большой, тёплый и бесконечно родной.