Широкая городская улица, погруженная в ночное безмолвие.
Расставленные по бокам от проезжей части редкие фонари с трудом рассеивали темноту просачивающимся сквозь толстые стекла в металлических светильниках мутным желтым светом. По правую и по левую стороны от мощенной камнем дороги высились четырёхэтажные кирпичные дома, глядящие на мир маленькими узкими прямоугольными окнами, расположенными едва ли не через каждые полметра. Дополняли их железные балконы, выстроенные в несколько вертикальных рядов и соединенные между собой пожарными лестницами, выведенными тут же, на фасад. Последний пролет лестницы заканчивался высоко над землей и, в случае возникновения необходимости воспользоваться запасным выходом, предполагал наличие определенных акробатических навыков.
Пока я рассматривала местную архитектуру, в которой угадывался свойственный американским городам начала XX века стиль арт-деко и которая выглядела весьма экзотично с учетом того, что сама я оставалась стоять на пороге лесного домика колдуньи с трехсотлетним питомцем, послышался шум железной дороги. Откуда-то сбоку, тяжело и со свистом, приближался поезд по загудевшим от напряжения рельсам.
– Мира, – вдруг простонали совсем близко. И в этом стоне я узнала характерное протяжное «мрррр». Так моё имя произносил только один…
Один кот.
– Сократ! – вскрикнула я, поняв, что то маленькое темное пятно под ближайшим к порогу фонарем, было совсем не лужей, как мне сперва показалось.
Пробежав несколько метров, я рухнула на колени рядом с лежащим на боку котом. И сразу стало понятно – Сократ ранен. Кот дышал тяжело и рвано. Шерсть на пушистом боку была измазана кровью. В нескольких местах отчетливо просматривались куски вспоротой кожи. Рана выглядело жутко и навевала мысли о том, что жить болтливому созданию осталось недолго.
– Сократ, – мои руки невольно потянулись к его ране, но я тут же отдернула их, побоявшись сделать еще хуже. – Сократ, миленький, ты только не умирай, ладно? Пожалуйста, не умирай!
– Помоги, – с трудом выдохнул кот.
– Что мне делать? – тут же отреагировала я с нотками зарождающегося отчаяния в голосе.
– Надо… вернуться… в дом…, – едва слышно и с перерывами, во время которых он со свистом выдыхал, проговорил Сократ.
– Мне придется взять тебя на руки, – предупредила я. – Будет больно, потому что я не знаю, сломано ли у тебя что-то. Ты выдержишь?
– Да… быстрее, – практически шепотом взмолился кот. – Надо… уходить… пока… он… не… вернулся.
А дальше, кажется, он потерял сознание.
Я не стала пытаться спрашивать, кто такой «он», а также куда, откуда и зачем этот «он» должен вернуться, вместо этого начав действовать.