Ведь ровными досками никто никого не принимается удивлять, их должна коснуться рука мастерская, мол, вот они голые доски, а вы что хотели? Яти вас и долго орать.
*
8.10.2014
Сорвалась звериная воля с цепи,
Вонзается ветер в пульсирующий сочный родник,
Что же плоть живая в просторах бездушных норовит найти?
Кто осмелится это выговорить или хотя бы осмыслить?
В сердце вскипает зеркальная ртуть,
Отражения некуда выплеснуть,
Сплюнь милый зверь, если не страшно спугнуть,
Недотрог и каверзных выблядков,
Их пугают лица свои,
Им суть свою выведать, что признать цепи рабских оков,
Они всю дорогу прикидываются, мол, не видно, кто, где сорит,
Но ведь срач берётся не от равнодушия, не сыплется из снов,
И меньшую прихоть не признают за собою льстецы,
Их обидчивость тучи, их обидчивость горы,
Ложил я на вас обиженных, то, что вы сами на себя положили,
Неизлечима хворь, если больной притворился здоровым.
*
8.10.2014
Любая пора жизни, это благодать,
Иначе жили б старики, молодые и дети?
Спокойствие в старости, созидание в возрасте среднем,
Рост и учение малолетним.
Милостивый и щедрый на отвагу государь,
Мудрейших поступков придержится,
Будь ему 25 или немногим за полтину,
Загвоздка лишь в том, что век плотской не движется вспять,
Не время это и даже не истина, не вымостишь жизни сосуд свежей глиной,
Эти законы выше понятий людских,
Так и нрав воровской зачинается в утробе, хоть лёжа, хоть стоя,
Всем нравится аромат скворчащих оладий,
Вцепился ты в хвост или в гриву,
Дикость несущая вдаль всякий груз уволакивает,
Только не перепутай льва с задницей лошадиной,
Они вне возрастных категорий отличаются запахом, поведением, да и видом.
*
8.10.2014
Во флаконах запечатанных воском задержаны безкрайние степи,
В хрустале песчаном собрана душа, когда-то гулявшая на полях приморских,
Пойман трав пахучих аромат вместе с дерзким ветром,
Выжат и отсеян на неопределённое хранение в футляр,
В каждом глотке дыхание летнее,
Что вечерами шептало с листвой шурша по ушам,
Взросла на глазах моих душистая местность в той песне,
А теперь она здесь, сползает нектаром в пьянстве немеренных фаз,
Грудь обжигает внутри с бокала скользя, как скатываются по лестнице,
Все те, что груз жалоб хранили.
Вдруг просыпаешься лёжа на лугах безбрежных от колебаний солнца кипения,
Но миг и колыбелью лунарной маячит по вселенской простыне,
Вот и позолота ночная, расписана пылью божественной, именованной в «свет»,
Не говори, что тьма расставаний во снах жизнь придерживает,
Вон атаман стоит на холме, взором впивается в даль, цепкими цепями, искрящего знамени звеньями,