Моя серенада падшая участью, что ненароком уместил в просветы всех светил,
Вероятность эквивалентом с бесконечность, не меньше и не больше,
Но насколько это сложно, коль очевидно,
И не запустелы ножны, если ножи в них тупые,
И пороховые залежи немые без искры вытаскиваю душу волоком к мосту в грядущее,
Если тяжёлая слишком пусть сгинет в пропасти, в остальном же и так лечу,
Судьбоносные росписи не только под люциферовым договором, они везде и всюду,
И не написано ровным счётом столь, сколь не написано тобой и не написано никем,
Как непробудный сон, как удельный беспредел, не так и не этак, производимое действие, от производного чуда, немыслимо, но происходит и сию секунду, происходит,
Выстрадано и собрано, как конструктор не вобранный, поскольку постольку, по чуть чуть, по немногу, не совсем и не только.
Вы только взгляните на этот прикованный к вечности взгляд, ранимый как плева, проплывающий как белоснежные облака, незыблемо, нетронуто и нежно, обволакивая смежность меж мирами, меж бездыханным и задыхающимся в муках и блаженстве,
Апофеоз прострации в предвкушении экстазиса, помятостью обмацаной не принявшей форму глины, она сочится влажная и томятся вина не пролитые, лишь шероховатостью бумажной вписываются, пятнами пронизывающими, без слов наляпаных стихов, лаской размазанных извилин.
Меня настигло озарение, ночью, после долгого летнего дня, в моё сознание светом некая сила проникла, словно в бокал белое вино золотистым оттенком искря, плавно края настигнув,
Я нашёл упоение в спокойствии этом и умолк в сим бреду, растворившись в объятиях сна,
Никогда не забуду мгновение щедрое, о, великая власть маразма, когнитивный свет, душевная заря.
Серая хмурь с синевою и морщинистое море, мельтешащие зады и лица, мимо проплывают, летят,
Ветви дикой маслины лезут в глаза,
Ну где же ты, где, лунная дива, свет твоего золота, может снова во мне утонет, снова утонет может,
Но вечер уходит, жизнь вся уходит, и ты уходи,
Мошкара в холоде ноет, покушаются на кровопролитие комары,
В чём-то мы с ними похожи, все требуют почести, и насекомые, и кровопийцы,
Заслуженные уроки изваянной не заслуженной жизни, дарование дарованной плоти и мысли.
Социальное поведение человека строится на подражании и имитации, это стимулирует психику поведенческим соответствием (приоритет) или несоответствием (неизвестное или нежеланное), как увиденным, так и имитируемым. Социальное поведение наиболее обширное, молодое и позднее эволюционно и онтогенетически, хотя его зачатки произрастают изначально вместе с половым и пищевым поведением, тем и выделяя территориальное. Социальное поведение встроено во все остальные формы поведения, в территориальные, пищевые, половые, но их разделить чётко невозможно, линия извилистая и размытая, это неразрывная ретикуляция. То есть в сношении вы можете разглядеть элементы социального поведения, как сам физический контакт и его степень определяются социальным отношением, а в социальном поведении отчётливо распознаются элементы пищевого и полового поведения. Разнит всё это – гормональная регуляция и морфофункциональные отличия, то есть разные гормональные комплексы, где определённая динамика нервной ткани выделяется активностью среди всей нервной системы под действием определённых медиаторов и гормонов в соответствии с превалирующим стимулом; разность стимулов и преобладание одного из них (пищевой, сексуальный, территориальный, социальный), объективная обстановка, объём нервных клеток в тех или иных локациях нервной ткани, и соответственное информационное охватывание обстоятельств, соответственное поведение, соответственный ответ на возникающие в окружающем мире явления. Казалось бы нервная система, медицинская и научная область изучения организма, но от неё зависит всё человечество и структура общества, от её функциональных особенностей и качеств. Поэтому обладатель преимущества в сфере неврологии, является обладателем преимущества цивилизационного.