— Моя мать всегда говорила, что я должен искать для себя лучшей доли, чем у меня есть, — охотно ответил Вильхельм. — Но я, конечно, за свою перебежку многого не потребую… Хотя даже это возвысит меня над остальными вассалами лорда Штейнберга.
— Да-да, мы помним: все земли Клауда и Шелли к востоку, но… ваш дядя отбил залив.
— Дядя обо мне не знает, и чёрт с ним, — фыркнул Вильхельм. — Нам нужно просто не позволить Коллинзу и Штейнбергу отбить Лейт, потом оттеснить их назад, к югу, вплоть до Эори… а дальше они сами сдадутся и с радостью отдадут вам тот кусок земли, на который вы претендуете, а Серебряный залив, как известно, входит в эти территории. В оттеснении я вам тоже помогу, естественно. И вот ещё что, — добавил он, снизив тон, и Хельмуту пришлось прислушиваться ещё сильнее. — Мне, помимо земель, нужно будет ещё и позволение привести сюда мою невесту, бьёльнку. На фарелльской девушке я жениться не стану, хотя и понимаю, что ваши герцог и король могут этого потребовать в знак моей верности… Но я уже принёс клятву своей невесте, и нарушать её я не намерен.
Зато вассальной клятвой лорду и королю Вильхельм, видимо, не настолько дорожил. Хельмут хмыкнул: это бы уж точно потешило самолюбие Хельги.
— О-о-о! — довольно протянул незнакомец. — Конечно, госпо… ваша светлость, конечно! Столь обширным землям нужен не только лорд, но и леди.
Дальше Хельмут слушать не хотел.
Он медленно побрёл в лагерь, еле переставляя ноги и не боясь, что Вильхельм настигнет его на коне и поймёт, что за ним следили. В конце концов, ему тоже можно что-нибудь соврать. А если Остхен что-то заподозрит… да чёрт с ним. Хельмут его тут же повалит на землю и придушит.
Какая-то часть разума до сих пор не могла поверить в то, что он только что услышал. Вильхельм, конечно, тот ещё непредсказуемый засранец, вечно себе на уме, с задумчивым взглядом и неожиданными идеями… Но чтоб до такого? До предательства? Это же просто бред какой-то. Наверное, это всего лишь сон; наверное, Генриху всё-таки удалось вчера влить в Хельмута пару бокалов вина, после чего его развезло, и него напали такие вот бредовые похмельные сновидения. Захотелось поскорее проснуться и прийти в себя.
Но другая часть разума понимала: всё услышанное — правда. Хельмут застал друга, жениха своей сестры, союзника на месте преступления. Услышал, как тот договаривался с врагом. Как потребовал от него взамен на двухтысячный отряд часть захваченных земель. Хельмут не знал, что думать: злиться, негодовать, недоумевать, рыдать? В глазах и правда стало как-то больно, но ещё больнее — в груди, в душе, и руки затряслись от переизбытка чувств, и ноги сделались почти ватными…