Хельмут поднялся, но так и не решился приблизиться к ней.
— Простите, ради Бога, я… — Ему было жутко неудобно, что он задел её рану. — Если бы вы только сказали…
— Ничего, — отмахнулась Кассия. — И вообще, с чего вы так вдруг заволновались о моём состоянии?
— Просто… вы же женщина. Вам наверняка тяжелее. — Поймав её недоуменный взгляд, он пояснил: — Мне всегда казалось, что война — не женское дело.
— Да, не женское, — хмыкнула Кассия, отводя взгляд, словно вид голубых занавесок на окне её интересовал сильнее всего на свете. — И не мужское тоже. Это ничьё дело, войны вообще быть не должно… но мы почему-то по-прежнему продолжаем делать это дело, причём хорошо, с рвением, словно нам приятно, хотя на самом деле все, — она окинула взглядом комнату, имя в виду, конечно, не только себя и Хельмута, — все, кого я знаю, страдают из-за него. Вы тоже страдаете — тогда напейтесь и забудьтесь.
— Это очень подлый совет, не находите?
— Вы сами ко мне за ним пришли, — возразила Кассия, пожав плечами. — Если бы хотели чего-то другого — наверняка заглянули бы не ко мне, а к милорду Генриху. Он — советчик получше, чем я. А я… я предлагаю то, что могу, — покачала головой она. — Напейтесь. Забудьте о вашем друге. Забудьте обо всём. Не будет никакого барона Остхена, не будет яда, будете только вы и вино, которым я, так и быть, вас угощу.
— Этим? — горько усмехнулся Хельмут, кивая на бутылку с остатками отравленного белого полусладкого.
— Найду для вас кое-что получше.
Пока она искала ещё одну бутылку в своих сундуках, звеня склянками и шурша мешочками с засушенными травами, Хельмут думал, не сбежать ли ему прямо сейчас. Он не любил алкоголь и не переносил состояние опьянения, но сейчас оно и правда показалось ему долгожданным избавлением. Конечно, потом станет только хуже, но почему хотя бы на один вечер не отвлечься, почему бы не позволить себе забыть о том, что произошло?
Интересно, а что на это сказал бы Генрих?.. Он сам-то выпить не прочь, но пьянеть не умеет, оттого и желание забыться посредством вина может считать неправильным… Впрочем, Хельмут — не маленький и сам разберётся. Выслушивать нравоучения, пусть даже от лучшего друга и человека, вызвавшего в душе такие странные и сильные чувства, сейчас хотелось меньше всего.
Наконец Кассия достала вино — бутылка была побольше, чем предыдущая, из такого же тёмно-зелёного, чуть запыленного стекла. Следом девушка поставила на стол два серебряных кубка — на чашах были выгравированы руны. Хельмут посмотрел на них недоверчиво, но Кассия лишь улыбнулась.