Именно поэтому Генрих так жаждал и одновременно боялся встречи с Хельмутом. Не хотел смотреть ему в глаза, не хотел обсуждать то, что произошло, не хотел вспоминать Вильхельма… Конечно, им следовало бы выпить по глотку вина за упокой его души, но делать это с Хельмутом отчего-то было боязно.
Поэтому Генриху так невыносимо было терпеть часы, когда он не решал никаких проблем вместе с лордом Джеймсом, не вёл важных бесед и переписок, не планировал дальнейшую стратегию и не подводил итоги прошедших битв. Разум, освобождаясь от мыслей о делах, наполнялся столь мешающими переживаниями.
Внезапно дверь скрипнула — кто-то снаружи её слегка приоткрыл и лишь потом, видимо, догадался постучать. Но при этом не дождался, когда ему позволят войти, и снова толкнул дверь.
Генрих привстал. Несколько минут назад он лёг в постель прямо в верхней одежде, найдя в себе силы снять разве что ботинки, — и только сейчас осознал, что в таком виде ему стало весьма жарко. В комнате было тепло, сегодняшний день не радовал прохладой, будто лето, ушедшее из этого мира пару седмиц назад, внезапно решило напомнить о себе… Поэтому Генрих поспешил скинуть камзол, но когда увидел на пороге комнаты Хельмута, то от волнения и неожиданности запутался рукавах. Гость выглядел странно, но Генрих не успел его рассмотреть получше и понять, что именно показалось ему странным. Хельмут, неуклюже закрыв за собой дверь и резко, со скрежетом задвинув засов, подлетел к кровати и тут же рухнул на одно колено — то ли намеренно, то ли не удержавшись на ногах.
Было не очень понятно, что происходит, ровно до тех пор, пока Хельмут не заключил Генриха в объятия и не уткнулся лицом в его плечо. Сразу же почувствовался лёгкий запах алкоголя, и это не могло не вызвать некоторого удивления. А когда Хельмут через мгновение прижался к его губам резким, рваным поцелуем, отчего даже их зубы со стуком столкнулись, этот запах стал ещё явственнее и не оставил никаких сомнений, что барон Штольц был пьян.
— Что ты делаешь? — высвободившись из его несокрушимых объятий, поинтересовался Генрих.
— Целую тебя, — пожал плечами Хельмут. — Мы уже делали так, помнишь?
— Я-то помню. — Попробуй забудь такое… — Но сейчас ты не в том состоянии, чтобы это повторить.
— Почему это?
Хельмут отпрянул и попытался подняться, но ноги, видимо, держали его слишком плохо, и Генриху пришлось схватить его за плечо. Со стороны это могло показаться смешным, но лишь тому человеку, который плохо знал барона Штольца. Зато Генрих знал его хорошо и помнил, что Хельмут не пьёт. Он не раз говорил об этом, выражая свою неприязнь к вину и прочим напиткам подобного рода. Так что же случилось теперь? Неужели смерть Вильхельма настолько выбила его из колеи, что он решил пойти против своих принципов, против правил, что сам себе установил? Вряд ли сейчас уместно задавать подобные вопросы, и вряд ли Хельмут на них ответит, но его неподобающее поведение всё же стоит пресечь.