Со второго раза ему удалось таки попасть острием копья Хельмуту по плечу, но его спасла кольчуга. Хельмут, в свою очередь, задел мечом руку врага — он вскрикнул, сморщился, зашипел, но свои попытки проткнуть барона Штольца не оставил. Тот усмехнулся и снова занёс меч: на этот раз его клинок оставил более глубокую рану на плече врага, над локтем, а пока фуражир приходил в себя, Хельмуту удалось перерубить его шею почти полностью.
Внезапно под копыта его коня рухнул труп ещё одно фарелльца, из чьей груди торчала рукоять ножа. Пришлось срочно разворачивать коня, чтобы тот не споткнулся, но за спиной Хельмута уже поджидал очередной противник — конный воин с мечом. Клинки тут же столкнулись в воздухе, выбив кучу искр и издав противный лязг. Хельмут поморщился и снова нанёс удар — фареллец отбил и его. Это внезапное сражение злило и заставляло жалеть, что он не взял с собой лук сам и не велел кому-то из своих людей сделать это. Гораздо удобнее бы было расстрелять врагов из-за деревьев, а не идти в лобовую атаку… Но теперь уже делать нечего, придётся сражаться.
Противник попытался ударить Хельмута по ноге, но ему удалось поставить блок и даже чуть кольнуть фарелльца в бедро острием меча. На серой ткани его штанов выступило небольшое пятно крови, но врагу, кажется, всё было нипочём. Сжав зубы, он напал снова, Хельмут отбил целую серию его ударов, при этом едва не упав с коня — держать поводья и управлять весьма взволнованным жеребцом только одной рукой было нелегко.
Он улучил момент и нанёс колющий удар под ребро — противник в это время как раз ослабил защиту туловища. Меч вошёл с большим трудом, нежели в шею, но всё же вошёл и пронзил врага насквозь. Тот ещё пару секунд смотрел на Хельмута внезапно остекленевшим взглядом, а потом рухнул ничком на шею своего коня, зарывшись лицом в гриву. Конь, ощутив лёгкость и осознав, что им больше не управляют, понёсся прочь, к деревьям; труп рухнул на землю, в ворох чёрной золы.
Бьёльнцы теснили фарелльцев: Хельмут озирался и видел, что фуражиров стало значительно меньше, что на некоторых из них его люди набрасывались по двое-трое и быстро забивали точными ударами мечей в грудь или голову. Теперь к трупам крестьян на земле прибавлялись ещё и трупы тех, кто их убил.
До ушей Хельмута снова донёсся душераздирающий женский крик. Он глянул в сторону колодца и обнаружил, что на единственную живую селянку накинулся один из фуражиров. Неизвестно, на что он рассчитывал: ему бы лучше побежать прочь, чтобы спастись от бьёльнцев, или хотя бы взять меч и начать защищаться, а он напал на беспомощную девушку… У Хельмута заскрипели зубы и засвистело в ушах от злости, он взмахнул поводьями, посылая коня вперёд, и на ходу прикончил проклятого фарелльца мечом — пронзил его спину и тут же извлёк из мягкой плоти полностью окровавленный клинок.