Хотя, чего я боюсь? Его? Ну, ладно, немного.
– Зачем пришел? – спросила, сложив руки на груди.
– Я принес прощальный подарок. Если тошно от меня – отстану. Принуждать не буду. А то ты сегодня готова была и с сопляком роман завести, лишь бы меня отпугнуть, – задетый моим поступком, залив градусным пойлом, Валера говорил глухо.
Так что, помогло же, похоже! Неужели, правда исчезнет? И приставать не будет?
Мужчина достал из кармана пиджака маленькую бархатную коробку.
– Не приму! – не открывая, отвела протянутую руку мужчины. – Такие дорогие подарки не дарят просто так.
– Ты открой, – загадочно произнес мужчина, оттолкнулся от стены и снова протянул мне.
Смотрел выжидающе, и любопытство взяло верх.
Я открыла коробочку двумя пальцами, с опаской глядя в щель, и с удивлением застыла.
Это… Это… маленькая шпилька – пчелка, которую я утопила тогда в море его кровати. В том самом далеком прошлом.
– Не мог выкинуть, – вдруг пояснил Валера, а потом с горечью добавил: – И сейчас не могу. Так что возвращаю хозяйке.
Маленькая золотистая пчелка с полосатым пузом ужалила меня в сердце. Оно горело. Стало жарко.
– Могу кое-что попросить?
– Ч-что? – подняла на Валеру растерянный взгляд.
– Можно я надену ее на тебя. Всегда представлял, как это сделаю.
Маленькое украшение словно жалило руки, и я протянула его мужчине, еле заметно кивнув.
Валера подошел ко мне вплотную, и я словно оказалась в прошлом. Этот запах его кожи я помню до сих пор…
Волосы шевельнулись от легкого касания пальцев. Не думала, что изрядно выпивший мужчина может быть так осторожен.
Первый тревожный колокольчик тихой трелью пропел где-то вдалеке.
– Т-ш-ш, я всего лишь закреплю вот здесь, – Валера убаюкал мою тревогу “пьяным акцентом”
– Ай! – вскрикнула я, когда шпилька больно зажала волосы у корня и точно вырвала пару ни в чем неповинных луковиц.
– Прости-прости, – тут же тем же пьяным шепотом раскаялся Валера, прижал мою голову к себе и погладил сзади по волосам.
Я погрузилась в его запах с головой, как с прыжка с трамплина в бассейн. На секунду даже потерялась в пространстве, оцепенев, а пото резко подняла головву и отсранилась, чтобы вынырнуть из душного плена.
И приоткрытые от возмущения губы смял напористый поцелуй. Словно ледокол, крушащий льды Арктики, Валера ломал мое сопротивление бешеным напором. Язык властно давил, а мужское тело прижало меня к стене так, что невозможно вырваться.
Я пыталась поколотить его кулаками, но руки тут же оказались заведены вверх и стянуты рукой, словно жгутом.
Я старалась не отвечать на поцелуй, стиснуть челюсть, но у меня ничего не получалось. Валера так охренительно напористо целовался, что остаться безучастной было просто невозможно. С каждым подавляющим движением губ сопротивление гасло, а желание зарождалось.