Он указывает на небольшое здание и едет дальше, только через два дома припарковавшись в непросматриваемом месте.
Домик любопытный. То есть безликий, и именно поэтому определенно любопытный. Четырехэтажное здание примерно семидесятых годов, в облезлой штукатурке, между дверью и калиткой – полоска садика с двумя молоденькими деревцами. Бо́льшая часть окон открыта – знак того, что здесь живут постоянно. Дом находится на главной улице Коацце, и движение здесь вполне оживленное. Хотя в большинстве своем это гуляющие пожилые люди, что вызывает забавное ощущение, будто смотришь видео нормальной прогулки, но в замедленном действии. Две дамы с завитыми прическами нежно-голубого оттенка с любопытством наблюдают за нашей машиной, воспользовавшись случаем остановиться и перевести дух, потому что улица слегка под наклоном, а они идут в горку.
– Адрес точный, – замечает Маккьо.
Это явно не один из тех кварталов с сомнительной репутацией, где полагается жить похитителю.
Но, с другой стороны, где вообще можно ждать, что наткнешься на похитителя?
Маккьо, Берганца и я идем к калитке. Берганца смотрит на список имен у домофона. Похоже, Ла Манта Джероламо живет на первом этаже с правой стороны.
Маккьо уже поднимает руку позвонить, но комиссар зна́ком останавливает его. А потом толкает уже открытую калитку.
– О, – улыбается Маккьо, будто извиняясь. Но по-прежнему выглядит озадаченным, наблюдая, как комиссар направляется к стене здания, прямо к окну Ла Манты.
– Комиссар, – отваживается позвать он. Я замечаю, что руку он держит на кобуре. – Простите, но, если он дома, с тем же успехом можно позвонить в дверь, и все. Сбежать же он не может. Мы возьмем его и прижмем хорошенько, заставим признаться, где он держит дамоч… синьору.
Берганца бросает на него ответный взгляд, означающий «не мешай» и осторожно подбирается к первому окну.
И я понимаю.
– О дьявол. Вы думаете, он может держать Бьянку здесь.
Маккьо оборачивается ко мне с выражением, будто я только что сказала, что ослы летают.
– На первом этаже здания в центре города? Не говоря уж о…
– Жалюзи, – прерываю его я. – Они почти все опущены.
Маккьо по-прежнему смотрит на меня так, будто я говорю на арамейском языке.
– А солнце светит в другую стену здания, – уточняю я.
Уверенности у меня нет, потому что со спины лицо видно всего на три четверти, но готова поклясться, что Берганца только что довольно улыбнулся.
Комиссар наклоняется вперед – заглянуть в окно под краешком жалюзи. Угол неудобный, потому что все усложняет еще и кремовая занавеска, а может, и белая, но грязная, не поймешь. Мы с Маккьо, стоя на два шага позади, старательно прижимаемся к зданию, чтобы очертания силуэтов не крались перед занавесками.