Но! По размышлении здравом, вижу: твой подход, назовем его «методом Куршина», работает. Более того, весьма продуктивен. То ли обезоруживает контрагента своей неординарностью, то ли путает неочевидностью мотивов. И не отнять: срывая с себя маски, ты странным образом обретаешь кратчайший путь. То, что ты сегодня проделал одним телефонным звонком, мы, профессионалы, возились бы неделю-вторую. При этом, положа руку на сердце, ты тому русскому реальной инфы не выдал, как бы поначалу дико не смотрелась твоя манера вести дела, да, нельзя не оговориться – архисложные…
О «методе Куршина» и за жизнь, шпионскую и вообще, они проговорили два часа, посматривая на экран лежавшего между ними мобильного. Нечто им подсказывало: оттуда обязательно позвонят. Как ни диво, их устраивало и то, что той стороной может оказаться и антиправительственный заговор. Чарли – как проходимца по должности, узревшего в заговоре новый реальный центр силы, Алекса – как личность с авантюрной жилкой, исподволь подсевшую на наркотик хронических, вошедших в норму приключений.
Наконец звонок прозвенел, номер скрыт. Оба неуклюже дернулись к аппарату, но замерли на полпути. Переглянулись в смущении, должно быть, осознав, что невротический неконтролируемый рефлекс им не к лицу. Тут Чарли улыбнулся и элегантным, замедленным движением нажал на кнопки «ОК» и громкой связи. После чего придвинул аппарат вплотную к Алексу.
Шумы на линии, разноголосый шепот, словно на той стороне не могут определиться, кому говорить. И наконец, женским голосом, будто знакомым:
– Алло, Саша, это ты?
Первое, что пришло Алексу в голову: через коммутатор оператор выводит запрошенную им Сашу, его телохранителя. Ведь голос не Сашин, хоть и знакомый. Когда же он услышал «Это Марина. Надеюсь, не забыл?», то сразу же вспомнил «Буду звать вас Сашей, как в оригинале» – фразу, озвученную в берлинском карантине женщиной-мечтой, российской Матой Хари, год назад.
– Привет, – едва выдавил из себя Алекс, но тут же выдал скороговоркой: – Кого в этой жизни не надеялся встретить, так это тебя.
– А ты бы хотел? – скорее выдохнула, чем произнесла Марина. Игривости в ее голосе замечено не было.
– Наверное, ты для меня наркотик, сулящий райские сады удовольствия, но при этом запретный, – не сразу откликнулся Алекс, погрузившись в минор.
– Саша, я понимаю, ты писатель, но порой накатывает ощущение, что ты вербальный садист, чей кайф – таранить центры восприятия у женщин, оставаясь эмоционально деревянным при этом, – выдала развернутую мысль Марина, побудившую эскорт привстать. Причем, по обе стороны линии. Представить себе, что на повестке романтические чувства двух ярких особей надзор, заточенный под шаблонные реакции, не мог. Заметив предшоковое состояние у Чарли, заподозрившего обмен закодированными сигналами, Алекс замахал правой рукой, транслируя, дескать, это не то, о чем ты подумал. При этом другой рукой показал: садись, нет причины для беспокойства.