Таким образом, смыслы, которыми Алекс до недавних пор обращался вольготно, без пиетета, подлежали преобразованию в сухие, математически несгибаемые числительные, не терпевшие приблизительности, обращения навскидку. Их логически выверенная цепь, предполагала верхушка заговора, воплотится в техническую спецификацию, которая раскрошит прокремлевский консенсус – базис политического долголетия ВВП и нейтрализации протестной активности.
Гвоздь проблемы, однако, заключался в том, что Алекс решительно не понимал, почему русские и в нынешнем веке – крушения идеологий и триумфа прагматики – дали себя столь бесхитростно околпачить, позволив загнать себя в стойло выученной апатии с легкой примесью патриотизма. В который раз за похлебку!
Стало быть, понимал Алекс, основная коллизия предстояла не с режимом, а с плотно утрамбованным социальным бессилием у среднестатистического русского. Ведь, оказалось, универсальный просветитель – Сеть не обеспечивала распространения альтернативных, дезавуирующих прокремлевский дискурс знаний и представлений. Не потому, что все мало-мальски независимые издания в РФ заблокированы, а оттого, что считанные граждане осмеливались обходить запрет – совершенно безопасная, производимая несколькими кликами операция.
Алекс продолжал вариться в соку его одиссеи зашкаливающего риска, новизны подряда, прежде не изведанного, и огромной ответственности, которую заговорщики своим заданием возложили на него; в частности нащупать, как обезопасить будущих активистов движения от преследования карательных органов режима?
Между тем всё на, что его хватило – это скопировать свой старый тезис, бесивший коллег по цеху либеральной журналистики: публичная, не камуфлируемая конспирацией оппозиция беспомощна против карательного режима цифрового замеса. Не что иное, как агитация к собственному закланию, если чуть шире – насаждение мазохизма в качестве метода политической борьбы.
Все же одной констатацией тезиса Алекс не ограничился, развив мысль: хотя за заговорщиками, в отличие от движения либералов, мазохистских наклонностей не замечалось, но и приемлемой нормы тоже; одним утонченным закулисьем персоналисткую диктатуру, экипированную похлеще фантазий Оруэлла, не одолеть.
Инфраструктура подполья в регионах, отринувшего страхи и комплексы и видящего в выдавливании режима первостепенный приоритет – вот, что представляет для режима опасность. В практическом смысле – это объявить Кремлю многоуровневую партизанскую войну в виде кинжальных, но избегающих покушения на здоровье граждан диверсий. Ибо конституционный переворот, по утверждению кротов заговора, стремительно приближающийся, предвестие того, что режим не пересидеть. Впереди затяжная окопная война-междоусобица.