Потому что
Когда я говорю, что у меня нет сил,
Это значит, что я готова к смерти.
Потому что
Когда мне говорят ‒ я люблю тебя,
Я начинаю прятать своё тело.
Потому что
Когда я говорю ‒ я люблю тебя,
Это значит… я люблю тебя.
И совершенно не знаю, что делать
С этой языковой пропастью.
В детстве я ничего не знала о языке,
Кроме того, что нельзя его показывать.
Меня избила банда девочки Виолетты,
Когда я показала им язык за то, что они опять назвали меня Сашкой-бражкой,
Потому что мои родители торговали самогоном.
Я пришла домой с разбитым лицом
И сказала маме,
Что больше не буду ходить в магазин.
Это было прекрасное время.
Время, когда формируется вкус
И завязывается язык.
К примеру,
Когда я чесала поросятам розовые спины,
Я улыбалась.
Я любила их.
Они были в моём вкусе.
А когда я ела их внутренности,
То понимала, что это пиздец.
Но вкус был божественный.
Жареная свиная кровь со сметаной ‒
Вы пробовали?
Вообще слово вкус,
Когда оно употребляется по отношению к живым ‒
Это же дикость.
Ты не в моём вкусе ‒
Это значит,
Я не готов пить твою кровь?
Я не знаю.
Я совершенно запуталась.
На самом деле
Лингвистика путает ещё больше.
Я начинаю разбирать давно минувшие фразы,
Но потом понимаю,
Что в них нет того, что я ищу.
Что те, кто сказал эти фразы,
Говорят на мёртвом языке,
Который значит то,
Что принято.
Особого смысла нет.
Его никогда не было,
Потому что он не может быть рождён мёртвым сознанием.
Я была влюблена в мужчину,
Который старше меня в два раза.
Как-то он напился и сказал:
Я старый. Я тебе надоем.
Тогда я поняла, чем всё это закончится
И что он совершенно меня не понимает.
Но я сказала:
Мы говорим на одном языке
Этого достаточно.
Потом он меня предал.
Язык был не один.
Я просто хотела убедиться в этом.
И, спрятав надежду на лучшее в далёком сердце,
Убедилась в худшем.
О, человечество!
Тогда
Я решила научиться говорить о себе,
Развязать язык,
Стать предельно откровенной,
Завладеть тем, чего я требую от других.
Но многих пугают истории про мою жуткую жизнь,
Про то, что я видела.
Про то, чего никогда из меня не убрать.
Это жуткое тождество:
Я равно моя жизнь.
Я равно смерть.
Потому что
Всё моё детство ‒ это похороны.
Вся моя юность ‒ это похороны.
И молодость.
И говорю я
Исключительно
На языке смерти,
Но это живой язык.
Я живая.
3. Уши
Я знаю, что не смогу хорошо сказать о музыке;
Человек всегда выглядит глупо,
Когда пытается выразить страшную любовь.
Что я могу сказать?
Я люблю тебя,
Я очень люблю тебя,
Никогда не оставляй меня ‒
И всё это я скажу дрожащим голосом,
Скомкаюсь, как листочек с нелепым стихотворением.
Кому я нужна такая?
Только музыке.
Только она будет со мной столько,