Спасение души, которое становится главным человеческим делом, в этих мистериях обеспечивается главным образом строгим выполнением священных церемоний. Эти ритуалы обладают очистительной и искупительной силой; они делают человека лучше и освобождают его от власти злых духов. Вследствие этого культ является основной составляющей, а богослужение может совершать только духовенство, которое посвящает себя ему без остатка. Азиатские боги желали владеть своими служителями безраздельно: их жрецы уже не чиновники — едва ли даже граждане, они целиком отдают себя своему служению и требуют от верующих покорности своей сакральной власти.
Все эти черты, обрисованные здесь не более чем эскизно, приближают восточные культы к христианству, и читатель этих очерков найдет немало других точек соприкосновения между ними. Нас самих эти аналогии поражают гораздо больше, чем их современников, поскольку в Индии и Китае мы встретились с религиями, одинаково отличными как от римского язычества, так и от христианства, и, по контрасту, сходство последних кажется нам еще более заметным. Эти теологические аналогии не привлекали внимания древних, поскольку им почти ничего не было известно о существовании иных возможностей, и они акцентировали свое внимание главным образом на различиях. Я не закрываю глаза на то, как много среди них было существенных: фундаментальное расхождение состоит в том, что христианство, поместив Бога за пределами мира, в идеальной сфере, постаралось полностью избавиться от всякой связи с политеизмом — зачастую отвратительным. Но даже когда мы противопоставляем себя некой традиции, мы не можем порвать с прошлым, которое нас сформировало, как не можем отделять себя от настоящего, в котором живем. По мере более тщательного изучения религиозной истории империи триумф Церкви, как нам представляется, будет все больше казаться венцом долгой эволюции верований. Нельзя постичь христианство V века, его величие и недостатки, его духовную высоту и его детские суеверия, если не знать более древних нравственных учений того мира, в котором оно распространялось. Вера друзей Симмаха, какова бы она ни была, отстояла от религиозных идеалов Августа гораздо дальше, чем от религии их оппонентов в сенате. Я надеюсь, что эти очерки смогут показать, каким образом языческие культы Востока отвечали давнему стремлению римского общества, которое долго довольствовалось достаточно примитивным идолопоклонством, в сторону более развитых и более глубоких форм благочестия. Возможно, их влечение к мистицизму заслуживает всех тех упреков, которым подлежит и неоплатоническая теургия, черпающая вдохновение из этих же источников; однако, признавая равным образом божественную сущность души, они укрепили в человеке ощущение его особого достоинства; сделав внутреннее очищение главной целью земного существования, они облагородили и возвысили физическую жизнь и придали ей почти сверхъестественную напряженность, которой прежде не знал античный мир.