. В период империи это учение мало-помалу вытеснило все остальные; Елисейские поля, еще помещаемые в недра земли приверженцами Исиды и Сераписа, были перенесены в эфир, омывающий неподвижные звезды
{261}, а подземный мир с этих пор отводился злым людям, которых не пропустили небесные двери.
Горние пространства, куда отправлялись очищенные души, являлись и обиталищем верховного бога{262}. Вместе с представлениями о кончине человека астрология видоизменила взгляды на природу божества. Именно в этом отношении сирийские культы отличались оригинальностью; ведь если александрийские мистерии и смогли предложить человеку перспективы бессмертия, столь же ободряющие, как эсхатология их соперников, то лишь с опозданием возвысились до теологии того же уровня. Семитам принадлежит честь самой радикальной реформации древнего фетишизма. Их концепции, узкие и низменные в тот момент, когда мы впервые можем их уловить, расширяются и возвышаются, дорастая до своеобразного монотеизма.
Как мы уже видели (с. 131), сирийские племена, подобно всем примитивным народам, почитали бога молнии и грома{263}. Он разверзает небесные пучины, вызывая дождь, и раскалывает огромные лесные деревья с помощью обоюдоострого топора, который является его постоянным атрибутом{264}. Когда развитие астрономии отдалило созвездия на неизмеримые расстояния, могущество «небесного Ва’ала» (Ва'alsamîn) тоже неизбежно должно было возрасти. Без сомнения, сближение в эпоху Ахеменидов с персидским Ахура Маздой, древним богом небесного свода, превратившимся в высшую физическую и нравственную силу, способствовало видоизменению древнего гения Грозы{265}. В его лице продолжали почитать материальное небо; и еще при римлянах он именовался просто Caelus (Небо) или же «Юпитер небесный» (Jupiter Caelestis, Ζευς Ούράνιος{266}), но это было то самое небо, гармоничное устройство которого изучала и чтила священная наука. Селевкиды изображали его на своих монетах с полумесяцем надо лбом и с семилучевым солнцем в руках, чтобы напомнить о том, что он управляет движением звезд{267}. Иногда рядом с ним стоят двое Диоскуров, поскольку эти герои, которые, согласно греческому мифу, попеременно переходили то к жизни, то к смерти, стали олицетворением двух небесных полусфер. Эта религиозная уранография помещала место обитания верховного божества в самую высокую область мироздания, ему отводилась зона, самая далекая от земли, за пределами сфер планет и неподвижных звезд. Предполагалось, что именно эта мысль выражается наименованием Всевышний (Ύψιστος), которое равным образом применялось к сирийским Ваалам и Иегове