В мистериях Митры, несомненно, проповедовались доктрины, очень близкие к этим, и воздавались почести Ахриману (Arimanius), владыке мрачного подземного царства, господину духов ада{327}. На Востоке этот культ сохранился до наших дней у йезидов, или поклонников дьявола.
В своем трактате против магов Феодор Мопсуестийский, говоря об Ахримане, называет его Сатаной (Σατανάς). И правда, между этими двумя персонажами существует сходство, на первый взгляд, поразительное. И тот и другой стоят во главе многочисленной армии демонов; каждый из них является духом заблуждения и обмана, правителем тьмы, соблазнителем и развратителем. Портреты этих двойников почти одинаковы, и фактически под разными именами скрывается одна и та же персона. Принято считать, что вместе с частью его дуализма иудаизм позаимствовал у маздеизма представление об антагонисте Бога{328}. Стало быть, близость унаследованного христианством еврейского учения с доктринами мистерий Митры совершенно естественна. Таким образом, значительная часть более или менее ортодоксальных верований и видений, навязавших Средневековью наваждение ада и дьявола, пришли из Персии двумя окольными путями: с одной стороны, через иудео-христианскую литературу, каноническую и апокрифическую, а с другой стороны через пережитки культа Митры и различные манихейские секты, продолжавшие проповедовать в Европе древнеиранские доктрины о противостоянии двух начал мироздания.
Но, чтобы завоевать умы, любой религии недостаточно теоретического согласия умов с догмами, которые их удовлетворяют. Вместе с доводами веры она должна побудить их к действию и дать им предмет для упований. Иранский дуализм был не только убедительной метафизической концепцией; он еще и служил основанием для очень продуктивной морали. Главным образом именно она, оживив в римском обществе II и III вв. н.э. неутоленные стремления к более совершенной справедливости и святости, обеспечила успех митраистским мистериям.
Одно высказывание императора Юлиана{329}, к несчастью слишком лаконичное, сообщает нам, что Митра дает своим посвященным «заповеди» (έντολαί) и вознаграждает их точное исполнение как в этом, так и в ином мире. Значение, которую персы придавали своей своеобразной этике, неукоснительность, с которой они выполняли ее предписания, возможно, были самой выдающейся чертой их национального характера, проявлявшейся на протяжении всей их истории. Будучи народом завоевателей, они, как и римляне, подчинялись строгой дисциплине и, подобно им же, ощущали ее необходимость для управления обширной империей. Между двумя господствующими народами существовало родство, сближавшее их через голову греческого мира. Маздеизм принес долгожданное удовлетворение давнишнему убеждению Рима, что религия должна обладать практическим эффектом, подчинил индивидов правилам поведения и послужил на благо государства