Ножки! Харе фигней страдать! Работать! Солнце только встало! — приказываю конечностям, и наконец начинаю принимать вертикальное положение — и тут же падаю.
Какого фига!? — реву в мыслях, понимая, что встать вновь, что-то не выходит. Меня — что-то держит! Оглядываюсь, и вижу, длинный шлейф распустившегося бинта, на который наступил какой-то мужик. Хм, что-то не помню я его в этом коридоре. Из какой он палаты?... вышел. Зато, кажется, я где-то его раньше видел.
— Александра! Ты куда! Нельзя тебе еще так бегать!
— Не ушиблась хоть?
— Срочно на рентген! Только переломов нам тут не хватало... — обступили меня врачи, и поймавший меня мужчина куда-то исчез за их спинами.
— Папа! — воскликнул я восторженно, увидев отца в дверях палаты.
И пуская желтую жижу по трубочке в баночке, привязанной к своей ноге — чтоб пол не пачкал впредь! Кинулся к нему в объятья.
— А где мама? — взглянул обеспокоенно, отстраняясь, замечая дорожки свежих слез на его обветренных щеках.
Заглянул ему за спину, справа и с лева посмотрел, и в коридоре — нету. Не удивительно, но надо изобразить дитё.
— Пап? — протянул вопросительно, видя, как он уже конкретно плачет — Что с мамой?
Отец присел на колени, обнял меня до хруста моих нынче сильно ослабших костей, уткнувшись в мою грудь, тихо рыдая. Что!? Неужели... — возникла немного паническая мысль, что естественно отразилась на моём лице — нет, невозможно! От бати ею пахнет, и слишком сильно, чтобы списать это на остаточный запах! Не тот шлейф, что сохраняет в себе одежда, если её хорошо упаковать.
Она жива! Но... вместе с этим запахом, на бате отмечался «парфюм» лекарств, что бывает у людей, работающих в больнице при таблетках, или там лежащих, и что почувствовать могут даже самые простые люди.
Болеет! Она болеет! Опять!
— Пап...
Отец отпрянул, выпрямился, встав в полный рост, на ходу утирая слезы, будто их и не было вовсе. Сделал серьёзную моську, несмотря на травму лица ограничивающею эмоции, улыбнулся, и произнес почти будничным тоном:
— Не волнуйся, она в порядке!
— А... братик?
— Он тоже в порядке, но именно из-за него мамы тут и нет — готовятся к его появлению на свет.
Врет! Но сделал моську, будто поверил.
— Аа... а ты как пап? Как с работой? И вообще как...
— С работой? — переспросил он, а, видя что ему отвечать то как бы и не хочется, решил продолжить свой вопрос.
Но папка опередил, не стал ждать свеженькой подлянки, решив ответить дошераком:
— С работой нормаль! Но, может ты, всё же позволишь мне войти? Или так и будешь держать отца на пороге?
— Прошу! — сделал я приглашающий жест.