– А еще тьмы, хаоса и разрушений. Насчет стихий пока не знаю, – увидев замешательство на лице Миаленики, он махнул рукой, – не бери в голову, долго объяснять. Я здесь для того, чтобы передать тебе, что все заключенные с Хенорпом сделки отменяются. Никто не заберет твою душу и не будет пытаться тебя убить, разве что бог жизни не захочет поквитаться, ведь он предъявил права на тебя в свое время, но я с ним поговорю, – он говорил эти слова так, словно болтал о ерунде, как само собой разумеющееся и даже не видел наворачивающихся на глазах Миаленики слез.
– Но, ведь это все значит…– начала было она, пытаясь вклиниться в перерывах между разглагольствованиями Виндеда и с трудом сдерживая серьезный тон в голосе, но стоило к нему прислушаться и сразу становилось ясно, что еще немного и она сорвется.
– Нет, вместе мы с тобой определенно точно никогда больше не будем. Наша связь, если ее можно так назвать, была замыслом богов. Они играли нашими жизнями в своих целях, и смею отдать им должное, справились прекрасно. У каждого из нас была своя судьба. У Виктора – стать причиной падения совета, уничтожить его раз и навсегда. Три из четырех замков пали по его вине, и я уверен, он бы справился и с четвертым, не залезь он в голову к Джораху и не выведай планы бога тьмы. Твоя судьба – стать матерью ребенка сосуда, наделенного силой двух богов и способного раз и навсегда осуществить легенду о конце и привести мир к началу новой эпохи. Я же должен был сыграть роль наивного изгнанного бога и пройти свой путь от начала, до самого конца, осуществив все, для чего потребовалось бы мое вмешательство. Хенорп был моим другом, я бы даже назвал его братом. Он делал все, ради меня и моего возвращения в должность бога. Отомстил за меня Алисту и Ране, богине стихии, ведь это из-за нее я был изгнан. Забрал себе силу бога тьмы, чтобы она не досталась никому другому и хранил ее для меня. Все, что он сделал с тобой – это лишь способ подтолкнуть меня к действиям, и вот такому исходу. Твоя душа ему была нужна только, ради контроля надо мной, чтобы направлять мои действия в нужное русло, я должен был возненавидеть его и захотеть изгнать, это помогло ему выявить всех врагов и ненавистников. Правда он не должен был оказаться заключенным в фибулу, Рана должна была занять его место там. Он слегка просчитался в уравнении энергии, – он провел пальцами по кленовому листу, с сожалением смотря на фибулу. В голове собеседника слышались нотки печали, едва уловимые, но Миаленика могла их поймать и понять, – он пожертвовал собой и своим положением ради того, чтобы вернуть меня в число богов, и наконец-то исполнить легенду о конце. Апатию больше некому защищать, я был последним из совета, ордена больше нет. Теперь все в моих руках, как и судьба Хенорпа.