Мое любимое место на любом корабле останется неизменным. Вид из окна, размером со всю стену открывался неописуемо красивый, и с каждой секундой все труднее было оторвать от него взгляд. Сидя на металлическом полу и чувствуя, как затекают ноги, не хотелось шевелиться, чтобы не прогонять нашедшую на меня меланхолию. Мы были в пути несколько часов. Гилад не стал с нами спорить или как-то противиться этому решению. Сидя у изголовья кровати, где отдыхала Раян и перебирая локоны ее волос, он качнул головой и сказал делать то, что мы считаем нужным. Вот Талон с Пи и сделали, даже не обратив внимания на мои попытки возразить и дать той парочке еще немного времени. Да, командир из меня просто никудышный, придется смириться с этим и навсегда отказаться от соответствующей роли. В одном я был солидарен со своими спутниками, мы покинули орбиту Земли без сожалений, а единственные, кто мог бы испытывать подобные чувства, так пренебрежительно к нам отнеслись.
Гилад, похоже, сдался, его никто не слушал и не обращал внимания на высказываемые им предостережения. Ведь откуда-то он их брал, а мы сомневались в том, что можем ему доверять после неожиданного появления в зале. Отвечать на это парень не хотел, да мы и не спрашивали. Вот так и появлялись недомолвки и подозрения в нашей маленькой компании. Мы не были друзьями, а присутствие вещей, еще больше настраивающих друг против друга не поможет в миссии по поиску пропавшей троицы. Да, собственно, кроме меня и Талона мало кто высказывает свои переживания по поводу их пропажи, что еще более странно, учитывая то, кем Лина должна приходиться Гиладу. Да и Раян стоило бы поволноваться про одного из Ланкастов своего круга или я может, чего не понимаю во всех этих связях? Чего я лезу не в свои дела, понять не могу.
Закрыв глаза и прижавшись плечом к стене, сознание намекнуло на то, что неплохо было бы все же поспать. Энергетические напитки – штука хорошая, но ничего так не спасает от усталости, как полноценный сон. Все равно сейчас мы летим в сторону первой планеты, где должны скинуть своих пленных, и по пути ничего требующего внимания не должно произойти. По крайней мере я так думал в тот момент, да и честно признаться, в последнее время, понимая, что ничего не могу изменить, как бы из кожи вон не лез, мысли постепенно возвращались то к родной планете, то к Сии. Разрываясь между этими важными аспектами жизни, я не хотел признавать слабости, ведь сделал вывод, что трус во мне умер, а значит, любое трудное решение должно даваться с легкостью, но почему-то этого не происходило.