Осмотревшись, я заметила, что пара солдат в конце улицы не сводят с нас взгляда, тихо переговариваясь друг с другом, а пожилая женщина с крыльца напротив следила за каждым шагом с тех пор, как появились из переулка. Ее карие глаза не отрывались от нас, словно мы собирались ограбить именно ее, и прямо сейчас. Не обращая на них всех никакого внимания, мама толкнула дверь заведения и переступила порог, а я могла лишь следовать за ней, а оказавшись внутри, в очередной раз потеряла дар речи и широко распахнула глаза. Да уж, матери стоило почаще выводить меня из дома, и не только на светские мероприятия, но и просто погулять на улице или посидеть вот в таком задрипанном трактире. Всем своим видом я выдавала наше редкое посещение подобных заведений, и мама это сразу поняла, когда обвела зал глазами, поймала все обращенные на нас взгляды и тяжело вздохнула, наливаясь злостью еще больше. Ей следовало оставить меня дома, связать нас с отцом вместе и запереть где-нибудь в подвале, пока она будет добираться до некоего Стефана, причастности которого ко всей ситуации я так и не поняла.
Первый этаж таверны представлял собой один большой зал, с длинными столами и лавками по обе стороны. Они тянулись от барной стойки напротив входа, примерно до середины помещения, там заканчивались и начинались другие, точно такие же. Сесть за отдельный столик, при большом количестве народу будет невозможно, рядом обязательно попадутся соседи. Сейчас нас спасало почти полное отсутствие людей. Гостей внутри было не много, я насчитала всего десять человек. Четверо сидели слева от входа, в своеобразном углу, заняв край столика, парочка, парень с девушкой чуть старше меня, заняли противоположный угол, но ближе к стойке. За самой высокой прямоугольной столешницей на деревянном стуле без спинки, развалился одинокий мужчина в широкополой шляпе и сером плаще. Оставшаяся троица не стала беспокоиться и расселась в самом центре зала. Хоть был и полдень, но по их смеху я определила, что мужчины выпили слишком много и сейчас рассказывали друг другу забавные случаи на охоте.
– Сядь вон там, – указала мама на край стола ближе к стойке и напротив парочки, а сама двинулась вперед. Проследив за ней краем глаза, я аккуратно пробралась на указанное место, скинула тяжеленный мешок на скамейку и присела. Ноги болели ужасно, еще никогда прежде мне не приходилось ходить так долго по голой земле, не выложенной камнем или плитами, как в городе. Платье я надела подходящее, и не изнывала от жары, хоть в чем-то не прогадала. Бросив взгляд в сторону матери, замечаю, как та общается с мужчиной по ту сторону стойки. Он был худым, высоким, с острыми чертами лица, совершенно лысый, в простой серой рубахе и жилетке непонятного цвета. От одного его вида меня пробрала дрожь, и я поспешила перевести взгляд на второго мужчину, что сидел в метре от остановившейся мамы, и старательно делал вид, словно вовсе не смотрит на нее. Пусть он и выглядел приличней первого, но при виде его меня охватил озноб и захотелось накинуть на плечи убранный в мешок плащ. Тут пьяная троица в центре зала разразилась смехом, заставив обратить на себя внимание, и я перевела взгляд на них.