-- Но...
-- Молчи. Я хочу быть твоим сладким сном. А ты будешь моим сном. Самым прекрасным.
2.
Был мутный рассвет. Над ленивой водой стелилась легкая дымка. На улицах еще не было ни души, как всегда в предрассветные часы, перед тем, когда Лондон начинает пробуждаться. Было тихо в ожидании солнца, в ожидании его прохладного появления из нежной пелены тумана, и мягкий воздух, томно обволакивая тело, напоминал о только что ушедшей бархатной ночи.
Оливия чувствовала себя человеком, только что увидевшим прелестный сон, полный сладкой истомы и граничащей с негой надежды. Сон, похожий на тысячи других, однако содержащий в себе нечто, делающее его почти что пророчеством.
Оливия знала, что поступила правильно, доведя свою игру до конца так, как задумала с самого начала, но ощущение чего-то неизведанного, чего-то упущенного навсегда не давало ей покоя. Нельзя сказать, что она не жалела о том, что она не пошла на поводу желаний Дэвида. Ей безумно хотелось его любви, его нежности, как некой альтернативы порочной страсти Ричарда, но она не хотела в своих глазах быть женщиной, которая ищет чистой любви в случайных встречах. Ей нравилось сознавать планомерность своего существования. Вечная благородная любовь была слишком значима, чтобы быть найденной на улице во время случайной прогулки, это должно было быть нечто такое, что перевернуло бы всю ее жизнь, расставив новые правила игры. Игры в черные и белые страсти, страсти столь же извращенные, как мораль Ричарда.
Дэвид не был мужчиной, способным боготворить Оливию, словно святую деву Марию, а из своей любви делать нечто подобное непорочному обожанию, он не был настолько светлым, насколько темным был Ричард, поэтому Оливия считала, что это всего лишь эпизод без продолжения. Дэвид был всего лишь человеком. Ей этого было мало.
Однако что-то держало ее душу рядом с ним. Его черные глаза сияли перед ее взором, а голос до сих пор звучал в ее сердце.
Оливия завороженно смотрела на текущую внизу темную воду, подернутую утренним туманом, все снова и снова будя в своем воображении подробности этой ночи, слова Дэвида, его взгляды, его поцелуи.
Ей никогда еще не приходилось видеть, чтобы нежность и страстность настолько гармонично сплетались в одном человеке, чтобы слабые прикосновения так сильно жгли, а легкие поцелуи так безумно возбуждали. Это было похоже на глоток воды среди знойной пустыни, когда хочется еще и еще, когда ощущение настолько ново и желанно, что им невозможно насытиться.
Но Дэвид был всего лишь простым человеком, и если бы она поддалась этому искушению, думала Оливия, вскоре все было бы так, как бывает у простых людей: ощущение новизны прошло бы, и самый упоительный миг ее жизни был бы забыт, превратясь в нечто надоевшее. Нет, она любила коллекционировать свои сладкие иллюзии, не превращая их в реальность.