Удивительным казалось то, что провалявшись в больнице и почти не бывая на улице, я ориентировался в колонии, как в родном городе. Правда, в этой части ничего сложного и нет: одна главная широкая улица, а все остальное не моего ума дела, ну кроме жилых домов. Именно так следует описать взгляды, которыми меня провожали гвардейцы, когда я приближался слишком близко к зданиям с левой стороны дороги. Больница стояла рядом со зданием администрации, и добираться до нее пришлось по прямой, стараясь обходить охрану.
Внутри с самого утра ничего не изменилось. Мою кровать разве что заправили и теперь она выглядела, как и все остальные. Удивляло полное отсутствие пациентов. Скорее всего, их здесь просто не держали. Можешь встать – вставай и иди к себе, только нам с принцем повезло остаться тут в качестве пациентов. Пустой первый этаж выглядел покинутым и заброшенным, но стоило сделать несколько шагов в центр, как я услышал шаги и заметил спускающуюся со второго этажа маму. Приподняв брови, направляюсь к ней на встречу, но женщина мило улыбнулась и сделала приглашающий жест на ближнюю к нам кровать.
– Присядь вот сюда, посмотрю, как твой синяк, но думаю ничего серьезного, – спокойно отозвалась она, когда я сел. Устроившись напротив, мама задрала мою рубашку и принялась изучать остатки синяков. От каждого ее прикосновения растекалась боль, она заставляла морщиться, но я терпел и звуков не издавал. Достав из кармана какую-то баночку и вату, мама принимается за работу, аккуратно обрабатывая места ударов.
– Откуда принц Рейнхард тебя знает? – интересуюсь неожиданно я, пытаясь поймать взгляд женщины, но она принципиально не смотрит на меня, погрузившись в занятие. Очень хотелось спросить ее раньше, но почти всегда в помещении находились посторонние уши, при которых задавать вопросы я не стремился. Пару минут Анна молчит, вызывая во мне раздражение и подозрение. О чем я могу не знать?
– Ты тогда был в больнице. Он прилетел к нам посреди ночи в поисках Скарлатины, но у нас он ее не нашел, – все же ответила мама, чем вызвала невольное поднятие моих бровей. В нашем старом доме был принц, а я об этом ничего не слышал? Зачем ему искать у нас Скерли, да и откуда он про нее узнал? Заметив мое замешательство и догадавшись о куче новых вопросов, появляющихся в голове, мама закончила с обработкой синяков и убрала мазь в карман, – мы ведь тебе так и не рассказали, что с ней случилось после твоего поступка, – она замолчала, а я всего на секунду ощутил укол совести, но сразу прогнал это ощущение. Да, я виноват в случившемся в городе, в поднятом мятеже и в том, как распорядилась судьба в отношении каждого жителя, но в глупости и упрямстве Скарлатины виноват точно не я. Она сама захотела вмешаться в мою операцию и подвергнуть себя опасности, вот пусть за это и расплачивается, чтобы с ней там ни случилось. Учитывая слова Одиннадцать сорок семь, место которой сестра заняла, Скерли должна сказать мне спасибо, а не я чувствовать вину.