– А что же с «красотой слога» в молитве? Ведь акафисты, например, весьма красивы и образны…
– Слова, растворенные смирением и покаянием, красивы сами по себе, внутренней красотой их истинного смысла. Истинный же смысл – это то, что говорит сердце. Великое в человеке совершается тогда, когда он обращается к Богу и отвращается от зла, лжи, греха. И если это в сердце достигнуто, тогда человек обыкновенно и ищет слова, чтобы выразить то, что у него лежит на сердце. Например, читает акафист.
– То есть сами по себе слова немного значат? И если я читаю акафист, но горд и несть во мне покаяния, тогда я медь звенящая и кимвал звучащий?
– Именно, – кивнула Татьяна. – Но все же и слова человеческие имеют некоторую силу, и им надлежит уделять должное внимание. Как говорят на Востоке, палец, указывающий на Луну, и Луна – это не одно и то же. Тем не менее взгляд от пальца переходит и на саму Луну. Так и со словами. Добрые, правильные, красивые, в конце концов, слова молитвы указывают на расположение сердца, которое надобно иметь, и на образ мыслей, которому надобно следовать. Поэтому, читая хорошие молитвы, человек приуготовляется к восприятию благодати и получает ее даже при самых первых и несовершенных шагах в молитве.
Я заметил, что в своих суждениях моя собеседница стремится избежать крайностей. Отцы называли такой подход срединным, или «царским», путем. Суть этого пути заключается в избегании всякой односторонности, стремлении учесть все «за» и «против» и в конечном счете выходе на умеренное, как сейчас говорят, «сбалансированное» понимание жизни. Татьяна явно акцентировала роль внутренних состояний человека, расположения сердца к основным христианским добродетелям. Она строго следовала принципу, что «Бог смотрит, что у человека на сердце», но при этом избегала того конфликта, который может возникнуть, если внешнее необоснованно противопоставляется внутреннему. Она вела к простой и, как мне кажется, убедительной мысли о необходимости гармонии различных сторон жизни человека. Чтобы убедиться в этом, я задал следующий вопрос:
– Нужно ли в молитве держаться простоты и естественности, заботясь лишь об искренности покаяния и смирения, или же возможна и работа по совершенствованию молитвы? Например, работа по удержанию внимания на словах молитвы, избеганию помыслов, открытию сердца к тонким переживаниям?
– Путь человека не лежит только в области свободы или только в области необходимости. Свобода нужна человеку для того, чтобы самоопределиться, то есть самостоятельно, без принуждения выбрать то восприятие мира, которое душа считает правильным. И если этот выбор заключается в обращении к Богу, вере в Него – то такой путь Бог признает правильным. Свобода есть возможность быть искренним, искренняя вера есть обретение правды в себе. Потому настоящая молитва начинается с искренней веры, а красота молитвы – с ее правды.