– И как это понимать? – спрашивает мама, дрожащей рукой опуская своё оружие и убирая молнию.
– М-мышь, – заикаясь, выдавливаю я.
– Ё-олка, ну сколько можно? Это всего лишь мышь, а не тигр, – вздыхает мама. Она устало трёт глаза правой рукой, переложив в левую руку своё не пригодившееся оружие. – Слезай, горе ты моё луковое. И кстати, где Муська?
– Она ушла на улицу, – отвечаю я.
Я сползаю по стенке на кровать и аккуратно спускаю дрожащие ноги на пол. Встаю и подхожу к сумке, чтобы собрать всё, что вытряхнула из неё. Мышонок – а это был именно он – не выдержавший звуковой атаки, отключился прям рядом с сумкой, да там и остался лежать. И сейчас, наклонившись, я снова вижу его.
Не давая мне повторить оперное исполнение, мама отбирает у меня тапок, который, оказывается, я ещё держу в руке, и подцепив этим тапком мышонка, уходит.
Я собираю свои вещи обратно в сумку, пакетик с сухариками брезгливо бросаю в мусор, забираюсь под одеяло почти с головой и щёлкаю пальцами, гася свет.
***
Утром меня будит телефонный звонок. Не глядя на экран, я отвечаю на вызов сонным голосом.
– Привет, малыш! Ты спишь,что ли? – спрашивает ставший уже родным голос.
– Привет, солнышко. У меня сегодня выходной, – отвечаю я и, не удержавшись, зеваю.
– Ну вот, а я думал, мы увидимся, – с улыбкой говорит Данил. До сонного мозга не сразу доходит смысл сказанного, а потом я подскакиваю на кровати:
– Ты приехал?! Правда? – не веря своим ушам, спрашиваю я, с трудом сдерживаясь от радостного визга.
– Правда, – смеётся парень. – Ну так что насчёт встречи?
– Спрашиваешь! Конечно, встретимся! Где и когда?
– Я хочу себе новые кроссовки купить, поэтому, если ты не против, давай встретимся возле рынка, скажем, через час, тебе хватит времени?
– М-м, я не против, но лучше давай всё-таки через два часа, – задумчиво тяну я.
***
Через два часа я – в чёрном сарафане с обтягивающим лифом и свободной юбкой, с жёлтыми и красными цветами по подолу, в туфлях-лодочках без каблука и с волосами, собранными в высокий хвост – выхожу из автобуса на остановке возле рынка и принимаюсь рассматривать толпу, выискивая родное лицо.
Вижу его, и губы против воли расползаются в радостной улыбке. Данил приближается, и я по привычке тяну ему руку и поднимаю голову в ожидании приветственного поцелуя в губы, как мы здоровались всегда. Но парень, глянув на мою руку, неожиданно сгребает меня в охапку и обнимает так крепко, что становится трудно дышать, потом чуть ослабляет хватку и, не успеваю я опомниться, … целует.
Это не похоже на те лёгкие касания губ, что были раньше. Сейчас Данил целует по-настоящему, отчего я сначала теряюсь, а потом у меня подкашиваются ноги, и я упала бы, если бы не крепкие объятия парня.