— Та! — рявкнул он в бороду и выхватил нагайку.
Наконец, ступор от неожиданной встречи с кисеном закончился, и Лёха попятился назад, выставив перед собой руки. Всё это время он стоял перед ними вполоборота, и только сейчас, когда парень выставил их перед собой, газырь обратил внимание на то, что именно Лёха сжимал в левой руке. После тяжёлого дня его мучила жажда, и…
— Плафтиковый фтаканчик! Плафтиковый фтаканчик! — чуть ли не сиреной взвыл газырь, и откуда-то из бороды забрызгали слюни ярости, подсказывая примерное местонахождение рта.
Сквозь густые брови Лёхе удалось рассмотреть наливающиеся красным бычьи глаза, и газырь взорвался вихрем ударов. Парень мгновенно оказался на земле, прикрывая руками голову. Пластиковый стаканчик — смертельно опасное для газырей оружие — выпало из его рук и покатилось по асфальту в сторону обидчика. Тот аж подпрыгнул от страха и несколькими ударами помножил стаканчик на ноль. Нагайка заискрилась, показывая, что газырь активировал усиление, и удары по всему телу принялись вспыхивать яркой болью.
— Фоблюдай! Чувфтво! Ранга! — каждое слово он сопровождал отточенным ударом.
Всю экзекуцию перед глазами Лёхи мелькали сапоги газыря, но он с ненавистью неотрывно смотрел прямо в глаза девушки, что с лёгкой улыбкой наблюдала за представлением. Телохранителя она решила в это не вмешивать. Золотым нельзя было смотреть в глаза кисенам, но в последние годы Лёхе всё это настолько осточертело, что стало плевать на здравомыслие. Нагайками били его часто и много, как и большинство золотых, и он уже знал, как правильно лечь на асфальт и закрыться руками.
Резкая боль в бедре оторвала его от пристального изучения внешнего вида девушки. Газырь совсем распалился и уже пинал его стальным носком сапог. Вспыхнувшая боль в бедре выдавила слёзы из глаз, и Лёха сжался ещё сильнее. Вскоре удары прекратились, и газырь отчитался о проделанной работе кисену. В голове всё плыло, в ушах стучала кровь, и слов Лёха не услышал.
— Встань, — тем же спокойным голосом произнесла девушка.
Ему не надо было приказывать, так как он уже стоял на четвереньках, приходя в себя. Нога наливалась болью, и это было очень плохим знаком. Не хватало ему ещё и травмы… Самым страшным в этом мире было заболеть. Не дай бог сляжешь хотя бы на пару дней, и лишишься зарплаты. Заболеть, конечно, было страшно, а вот перелом, выключавший на месяцы, так и вовсе мог навлечь кредитную кабалу до седьмого колена. А вызов скорой был подобен вызову всадников апокалипсиса — и правнуки не расплатятся.
Опёршись на ногу, Лёха хотел было подняться, но внезапная боль пронзила бедро, и он еле удержался, чтобы не рухнуть снова. Он в отчаянии обвёл взглядом улицу. Прохожие, такие же золотые, как и Лёха, обходили место экзекуции за километр, но смотрели они на кисена и газыря с неприкрытой ненавистью. На месте Лёхи успели побывать многие, и не по одному разу. Но сделать ничего не могли: телохранитель даже с виду напичкан имплантами, да и оружие применит без зазрений совести. Не говоря уже о газыре. Кое-как поднявшись на здоровой ноге, он обернулся к девушке, что с лёгкой улыбкой наблюдала за ним.