Светлана шубку расписную сняла, вошла вместе с Дедушкой Морозом в горницу, тихо села за стол и осмотрелась. Да, убранство горницы скудное было: лубочные иконы Христа, Богородицы и Святой Троицы в красном углу, стол со стульями самые простые деревянные, лавка, накрытая простынкой, печка русская, а в самом углу большой кованый сундук и большой ушат.
Поставила Настасья на стол Светлане и Дедушке Морозу кашу гречневую с салом да хлеб с маслом со словами:
– Угощайтесь, гости дорогие, да говорите, за каким таким делом пожаловали вы ко мне…
Дедушка Мороз броду седую длинную поправил и начал речь:
– Настасья Микулишна, ты, наверное, слышала, знаешь, что сестра твоя старшая, богатырша Василиса Микулишна с мужем Ставром Годиновичем всякое зло и обиду жителям Абалака давно творят, а сейчас совсем, разбойники окаянные , распоясались, хотят погубить царицу Василису Премудрую с царём-богатырём Ильёй Муромцем и самим править Абалаком сказочным. Ты, зная и сестру, и мужа её, понимаешь, что ничего хорошего они не сделают, а только горе всем принесут. Ты – самая сильная из богатырей на всём свете белом, никто, кроме тебя их не одолеет, не победит, не приструнит. Вот, и я, и Светлана, богатырша, жена Алёши Поповича, о которой ты, может, слышала, что она семь лет назад Марью Моревну одолела в бою и изгнала, пришли просить тебя от имени всех жителей сказочного Абалака: выпей три ушата святой воды и сразись с сестрой и мужем её в бою честном…
Светлана скромно отвела взгляд глаз светло-зелёных, кокошник чуть-чуть на лоб сильнее надвинула, а Настасья послушала всё это, молча, без звука единого, откинула за спину косы светло-русые, и со скорбью в глазах серых ответила:
– Ой, нет, нет, нет, не просите даже, не хочу, не могу, не буду. Да, я знаю о задумках недобрых сестры моей, слышала я и о Светлане и её победе над Марьей Моревной, но вот пусть Светлана и идёт сражаться, а я сказала: нет! Не могу я, Василиса – сестра моя, не по-христиански это будет. Да и я её и боюсь ужасно, до дрожи, и обижаюсь сильно, что так жестоко она со мной обращалась, и била, и на мороз босиком выгоняла, и работой чёрной тяжёлой загружала, в, общем, так не люблю её, что и видеть, и вспоминать-то имя её не желаю! Нет в моей жизни её сейчас, и слава Богу!
Светлана с мольбой во взгляде и на лице обратилась к Настасье:
– Да, все понимают, тяжело забыть, пережить унижения такие, очень тяжело идти на бой с сестрой, но, неужели ты подведёшь всех, оставишь в беде? Не по-христиански не с сестрой-разбойницей сразиться, а не по-христиански бросить нас в такой беде! Только ты можешь ведь победить этих злодеев двух! Мы все умоляем…