– Она расстроена. Ей нужно время, чтобы успокоиться. Если вы в течение двух часов не собираетесь ложиться спать, я предлагаю встретиться и поговорить, – это не было просьбой.
– Мне кажется, наш разговор может подождать до утра, – все еще с недовольством в голосе.
– Не подождет, если вы не хотите окончательно потерять дочь.
Мое последнее предложение, сказанное жестким тоном, немного его остудило. Аркадий Романович пообещал меня дождаться. Вернулся в дом, женщины напряженно ждали, что я скажу. Оставил телефон на тумбочке и сообщил, что мне нужно съездить в город, утром вернусь.
Девочки в один голос принялись меня отговаривать. Их забота безумно приятна, но я должен решить этот вопрос.
– Ты мне веришь? – поднял за подбородок лицо Жанны, заглянул в глаза.
– Верю, – тихо.
– Все будет хорошо, утром вернусь. Ложись спать и не переживай.
Она вышла меня проводить. Притянул к себе и поцеловал, вложив всю свою любовь. Еще одна ночь порознь. Надеюсь, скоро это изменится.
**** ****
Через два часа я стоял у подъезда дома. Аркадий Романович спустился во двор. Я предложил такой вариант, чтобы не разбудить детей. За два часа он немного успокоился, но продолжал настаивать на том, что дочь поступила некрасиво.
– Ваши отношения с бывшей тещей не должны были касаться Жанны, – не церемонясь, принялся выговаривать ему. – Вы заставляете выбирать ее между двумя близкими людьми, шантажируете. Не по-мужски это. Бабушка – это связь с мамой, понятно, что она не хочет ее потерять. Вы должны были понять.
– У нас плохие отношения с бывшей тещей. Винит меня в смерти дочери, а Жанна слушает эту ерунду, – ему явно был неприятен этот разговор. Он цедил слова свозь зубы, но слушал. Значит, не потерян.
– Жанна любит свою бабушку, – повторил я с нажимом. – Если не хотите потерять дочь, измените свое отношение. Гордость тут не советчик.
– Я никогда не приму их общения. Я не выношу эту женщину. Она порочит мое достоинство!
– Анастасия Федоровна не мешает вам жить. Если бы ее слова влияли на вашу дочь, Жанна бы давно взбунтовалась. Я здесь, потому что меня волнует счастье и спокойствие Жанны. Я устраню любое препятствие, если оно плохо будет сказываться на ней, – это была прямая угроза. – Если не хотите оказаться на месте бабушки, то не будете изводить дочь. Если бы вы Жанну по-настоящему любили, думали бы о ней, а не о своей обиде и гордости. Знаете, я хотел попросить у вас руки Жанны, но теперь не вижу в этом смысла. Как мужчину я могу постараться вас понять, но как отца не пойму.
– Вот будут свои дети, начнешь судить, – со злостью.